...Может быть, вызовет удивление то, что Эпикур, осуществлявший на деле столь прекрасную мораль, приобрел репутацию бесчестного человека, сделавшую на протяжении многих веков ненавистными и его школу, и его память повсюду, где о нем было известно. Я сделаю по этому поводу три небольших замечания.

Во-первых, я отмечу, что здесь, как и во многих иных вопросах, следует признать власть рока. Есть люди счастливые и есть несчастные: это лучшее объяснение, какое можно дать различию их судеб. Во-вторых, я утверждаю, что соперничество Эпикура со знаменитым философом, явившимся основателем школы стоиков, должно было вызвать печальные последствия. Стоики публично объявили себя сторонниками суровой морали. Скомпрометировать себя спором с этими людьми было почти так же неприлично, как в наши дни спорить со святошами. В распре стоиков с эпикурейцами была заинтересована религия. Стоики старались вызвать опасения, что молодежь будет развращена [учением Эпикура]. Они встревожили всех почтенных людей, и их наветам поверили. Народ легко дал себя убедить, что истинное рвение и суровость нравственных правил неотделимы друг от друга. Таким образом, не было более крупных разрушителей доброго имени [Эпикура], чем эти люди. Значит, не следует считать странным, что по мере того как Эпикура чернили и использовали против него ложь под видом благочестия и литературу, извращающую истину, о нем создавалось неблагоприятное впечатление, сохранявшееся долгое время. В-третьих, я утверждаю, что было легко приписать дурной смысл основным положениям этого философа и ужаснуть почтенных людей термином наслаждение, которым Эпикур пользовался. Если бы об этом говорили, лишь прибавляя всякий раз объяснение смысла этого слова, то против эпикуреизма не ополчились бы так. Но все разъяснения этого термина, благоприятные для Эпикура, заботливо устранялись. К тому же нашлось несколько эпикурейцев, злоупотребивших учением Эпикура. Их развратила вовсе не эта школа, но у них хватило хитрости прикрыть свою распущенность столь великим именем...

Он стал гораздо более знаменит после смерти, чем при жизни. Сенека, говоря о многих великих людях, которым их век не воздал по справедливости того, чего они заслуживали, не забывает упомянуть Эпикура... Заметьте, что во времена Сенеки не только ученые, но и невежды восхищались Эпикуром. Один отец церкви свидетельствует, что Метродор без ложных иллюзий или тщетных надежд представлял себе, что школа Эпикура, его хорошего друга, в грядущих веках наделает больше шуму, чем в то время, когда жили Эпикур и его ученики. Лактанций заявляет, что эта школа была всегда более процветающей, чем все остальные.