Ты не будешь исторгать душу, дабы она не исходила так; ибо там она изойдет, имея нечто, дабы и изойти, и исход есть переход в другое место. Но она ждет, чтобы тело отделилось все от нее, когда ей не нужно переместиться, но она находится всецело вне. Ну а как отделяется тело? Когда уже нет у души ничего связанного им, поскольку тело уже неспособно связывать ее, раз уже нет его гармонии, обладая коей оно обладало душой. Ну а что, если бы некто замыслил погубить тело? Он применил силу и отделился сам, а его не отбросил; и когда он губит его, он не бесстрастен, но у него или отвращение, или скорбь, или гнев; но не должно учинять ничего такого. Ну а если бы он почувствовал начало помешательства? Пожалуй, это не про добродетельного; но если бы и сталось, то он причислил бы это к вещам неизбежным и приемлемым по обстоятельствам, а не просто приемлемым. Да ведь и применениезелий для исхода души, пожалуй, душе непригодно. И раз предустановлено время, данное каждому, то исходить прежде всего неблагоприятно, если это не является, как мы говорим, необходимым. Если же каким каждый исходит, такое он обретает там положение, то, коль скоро в движении вперед есть преуспеяние, не следует исторгать душу.