1. Идеализм выражен уже в нашем первом основоположении. Ибо поскольку Я есть непосредственно в силу того, что оно мыслит себя (ведь оно не что иное, как мышление самого себя), то положение Я = Я равно положению: я существую, тогда как положение А = А означает только: если положено А, то оно положено равным самому себе. Вопрос, положено ли оно, применительно к Я невозможен. Если положение "я существую" является принципом всякой философии, то не может быть никакой реальности, кроме той, которая равна реальности этого положения. Однако это положение не означает, что я существую для чего-то вне меня, а означает только, что я существую для себя самого. Следовательно, все то, что вообще существует, может существовать только для Я, никакой другой реальности вообще быть не может.

2. Таким образом, самым общим доказательством общей идеальности знания следует считать то, которое проводится в наукоучении с помощью непосредственных выводов из положения я существую. Но возможно и иное, фактическое доказательство этого, которое в самой системе трансцендентального идеализма достигается тем, что вся система знания действительно выводится из этого принципа. Поскольку здесь речь идет не о наукоучении, а о самой системе знания в соответствии с основоположениями трансцендентального идеализма, то достаточно привести лишь общий результат наукоучения, чтобы, отправляясь от определенных им положений, приступить к нашей дедукции упомянутой системы знания.

3. Мы сразу же перешли бы к построению теоретической и практической философии, если бы само это деление не должно было быть выведено сначала наукоучением, которое по своей природе не является ни чисто теоретическим, ни чисто практическим, но тем и другим одновременно. Поэтому нам надлежит сначала, как это делается в наукоучении, доказать необходимость противоположности между теоретической и практической философиями, доказать, что они друг друга предполагают, что одна невозможна без другой, и основываясь на этих всеобщих принципах, построить систему обеих философий.

Доказательство того, что все знание должно быть выведено из Я и что нет другого основания реальности знания, не дает еще ответ на вопрос: каким же образом вся система знания (например, объективный мир со всеми его определениями, история и т. д.) полагается посредством Я. Даже самому закоренелому догматику можно доказать, что мир существует только в представлениях, однако полная убедительность достигается лишь в том случае, если будет полностью показан механизм возникновения мира из внутреннего принципа духовной деятельности; ибо вряд ли найдется человек, который, увидев, как объективный мир со всеми его определениями развертывается без какого-либо аффицирования извне из чистого самосознания, сочтет необходимым существование еще одного, независимого от самосознания мира; в этом, по-видимому, и состоит мнение, основанное на плохо понятом учении Лейбница о предустановленной гармонии. Однако, прежде чем мы приступим к выведению этого механизма, следует ответить на вопрос, что дает нам основание вообще допустить наличие подобного механизма. В ходе этого выведения мы рассматриваем Я как совершенно слепую деятельность. Мы знаем, что изначально Я только деятельность: но почему мы полагаем Я как слепую деятельность? Это определение будет, очевидно, лишь привходящим по отношению к понятию деятельности. Ссылаться на чувство принужденности в нашем теоретическом знании и затем умозаключать, что поскольку Я изначально есть только деятельность, то эту принужденность можно понять только как слепую (механическую) деятельность.- такая ссылка на факт в науке, подобно нашей, недопустима: наоборот, наличие этой принужденности должно быть сначала дедуцировано из природы самого Я; к тому же вопрос об основании упомянутой принужденности предполагает изначально свободную деятельность, составляющую единство с деятельностью связанной. Так оно и есть. Свобода является единственным принципом, который лежит в основе всего, и в объективном мире мы не видим ничего вне нас существующего, а только внутреннюю ограниченность нашей собственной свободной деятельности. Бытие вообще есть лишь выражение заторможенной свободы. Следовательно, в знании скована наша свободная деятельность. Однако вместе с тем у нас не было бы понятия ограниченной деятельности, если бы в нас одновременно не было деятельности неограниченной. Это необходимое сосуществование в одном и том же тождественном субъекте деятельности свободной, но ограниченной и деятельности, не допускающей ограничения, должно быть, если оно вообще есть, необходимым, и дедуцировать эту необходимость надлежит высшей философии, являющейся теоретической и практической одновременно.