Функция мыслительной способности (virtus intellectiva) состоит в восприятии умопостигаемого содержания [понимании смысла] терминов, предложений и умозаключений. Интеллект постигает вещи, обозначаемые терминами, когда он схватывает, что такое есть некая вещь, с помощью определения. Определение же строится с помощью высших [родов], а те опять-таки определяются с помощью своих высших [родов], пока не приходят к наивысшим и самым общим [родам], без знания которых невозможно постичь низшие, т.е. дать им определение. Следовательно, не зная, что такое сущее само по себе, нельзя познать со всей полнотой определения какой-либо частной субстанции. А сущее как таковое можно познать только вместе с его характеристиками, каковы: единое, истинное и благое.

Сущее может быть мыслимо либо как недостаточное, либо как полное, как несовершенное или как совершенное, как сущее в потенции или как сущее актуально, как сущее в каком-либо отношении (ens secundum quid) или как просто сущее (ens simpliciter), как сущее частично или как сущее целостно, как преходящее или как пребывающее, как сущее в силу другого или как сущее самостоятельно, как смешанное с не-сущим или как чистое, как зависимое или как абсолютное, как вторичное или как первичное, как изменчивое или как неизменное, как составное или как простое. Лишенность же или недостаток можно знать не иначе, как через [совершенное] состояние. Поэтому наш разум не приходит к вполне ясному пониманию чего-либо сотворенного, если он не опирается на понимание сущего, совершенно чистого, вполне актуального, самого полного, абсолютного. Таковое есть сущее просто и вечно, в котором содержатся в своей чистоте основания всего. Каким же образом знал бы наш разум, что нечто есть сущее ущербное и несовершенное, если бы не имел никакого знания о сущем, свободном от всякого недостатка? Такое же рассуждение справедливо и для других перечисленных выше характеристик сущего.

Только тогда можно сказать, что интеллект подлинно постигает смысл [умопостигаемое содержание — intellectus] предложений, когда он знает с определенностью, что они истинны; такое знание действительно есть знание, поскольку тогда интеллект не может ошибиться в своем постижении. Ведь он знает, что эта истина не может оказаться иной; следовательно, знает, что эта истина неизменна. Но так как сам наш ум (mens) подвержен изменению, то видеть эту истину столь сияющей неизменно он может лишь в лучах некоего света, абсолютно неизменного не могущего быть изменчивым твореньем. Таким образом, он знает в том свете, "который просвещает всякого человека, приходящего в мир" (Иоан. 1. 9), и есть "истинный свет" и "Слово", что "в начале было у Бога" (Иоан. 1, 1).

Наш интеллект тогда подлинно понимает смысл умозаключения, когда он видит, что вывод с необходимостью следует из посылок. Он видит это не только в отношении необходимых, но и в отношении случайных терминов, как, например, в умозаключении: если человек бежит, он движется. Но эту необходимую связь интеллект воспринимает не только в вещах существующих, но и в вещах несуществующих. Ведь как в отношении существующего человека справедливо, что если человек бежит, то он движется, также справедливо это и в отношении человека несуществующего. Такого рода необходимость умозаключения основана не на существовании материальной вещи, ибо оно случайно, и не на существовании вещи в душе, потому что, коль скоро за ним не стояло бы реальное существование, в таком случае оно было бы фиктивным. А потому она основана на существовании образцов (exemplaritas) в Вечном Искусстве. Вещи прилажены друг к другу и взаимосвязаны в согласии с представлениями этого Вечного Искусства. Поэтому, как говорит Августин в сочинении "Об истинной религии", свет, в котором делает кто-то истинные умозаключения, исходит от этой истины и к ее же достижению устремляет. Отсюда следует, что наш интеллект соединен с самой вечной истиной, ибо он не может постичь с определенностью ничего истинного, если эта истина не научит его. Следовательно, в себе можешь ты видеть истину, которая учит тебя, если вожделения и чувственные образы не воспрепятствуют, встав подобно облаку между тобою и лучами истины.