1. Линней насчитал 230 видов млекопитающих, включая и морских животных, в то время как птиц - 946 видов, земноводных - 292 вида, рыб - 404, насекомых - 3060, червей - 1205 видов; итак, млекопитающих было меньше всего, а за ними шли земноводные, как раз наиболее близкий к ним отряд. Число видов и родов, обнаруженных в воздухе и воде, в болотах и песке, быстро умножалось, но я думаю, что установленная Линнеем пропорция сохранится и в будущем. Если после смерти Линнея число видов млекопитающих дошло до 450, то Бюффон насчитывает уже примерно 2000 видов птиц, а Форстер на некоторых островах Южного моря открыл во время краткого своего пребывания там 109 новых видов птиц, тогда как на этих островах совсем не было млекопитающих, которые не были известны прежде. Если такая прогрессия сохранится и в будущем и будет открыто гораздо больше новых видов насекомых, птиц и червей, чем совершенно новых видов млекопитающих, сколько бы ни находилось их в тех частях Африки, куда до сих пор не ступала нога человека, то мы со всей вероятностью можем принять следующую теорему: отряды живых существ расширяются по мере удаления от человека; чем ближе животные к человеку, тем меньше видов так называемых совершенных животных.

2. Нельзя, однако, отрицать, что при всех различиях, какие существуют между живыми населяющими Землю существами, строение их отмечено известным единообразием, так что как бы царит одна основная форма, которая и варьируется, порождая нескончаемые различия. Подобие скелета всех земных животных бросается в глаза, главные части скелета - голова, туловище, руки, ноги - и даже самые главные члены тела построены по одному первоначальному образцу и только бесконечно разнообразятся. Анатомическое строение животных еще более выявляет это сходство, и даже еще весьма неразвитые существа по внутреннему строению некоторых главных частей очень напоминают человека. Уже земноводные удаляются от такого основного типа, и еще более далеки от него птицы, рыбы, насекомые, живущие в воде существа - эти последние постепенно теряются среди растительных образований и окаменелостей. Глубже мы не можем заглянуть, но если судить по таким переходам, то вполне вероятно, что и в морских существах, и в растениях, а может быть, и в тех существах, которые мы называем неодушевленными, заложены одни и те же основы, задатки органического строения, только в гораздо более развитой и ясной форме. Вполне возможно, что для взгляда вечного существа, который усматривает единую взаимосвязь всего, форма льдинки, вокруг которой складывается снежинка, составляет аналогию к образованию эмбриона в чреве матери.

Итак, мы можем принять вторую теорему: по мере приближения к человеку основная форма строения животных в большей или меньшей степени сходна со строением человека, и природа, склоняясь к бесконечному разнообразию живых существ, по-видимому, все живое на Земле создала по единой протоплазме органического строения.

3. Отсюда явствует само собою, что главная форма должна была варьироваться в зависимости от пола, породы, свойств, стихий, а потому особь одного вида объясняет особь другого вида. То, что лишь намечено у одного вида, у другого становится как бы главным: природа все свое внимание обращает на один член тела, увеличивает его в размерах и подчиняет этой части другие члены тела, во всем соблюдая, однако, самую продуманную гармонию. А в строении другого вида, напротив, эти подчиненные части становятся главными, и потому все существа целого органического творения - это как бы disjecti membra poetae. Кто хочет изучать живые существа, тот должен изучать одно в другом: у одного природа как бы пренебрегла какими-то членами и оставила их неразвитыми, но этим она указывает на другое существо, где они развиты до конца и очевидны для наблюдения. И это положение подтверждают все без исключения виды расходящихся в своем строении живых существ.

4. И наконец, человек среди всех земных существ занимает центральное положение, будучи существом наиболее сложно и тонко организованным, в котором, насколько допускала эта конкретность его предназначения, сошлось большинство наиболее тонких лучей, исходящих от сходных с ним существ. Не все мог он вместить в себя вполне равномерно: одному существу недоставало тонкости органа чувств, другому - мускульной силы, третьему - упругости нервов, но в целом все, что можно было соединить в человеке, и было соединено в нем. У человека общие с млекопитающими члены тела, влечения, чувства, способности, художества; что не перешло к человеку по наследству, то было перенято им, что не было вполне развито, то существует в задатках. Сравнивая близкие к человеку виды животных, хочется смело сказать: все они - лучи его образа, преломленные и разведенные в разные стороны катоптрической системой зеркал. А потому мы можем принять четвертую теорему: человек - срединное между животными существо, самая разработанная форма, тончайшая квинтэссенция, соединяющая в себе черты всех окружающих его видов.