Наиболее допустимой системой из всех была всегда та, согласно которой существует первичная материя, индифферентная ко всему, единообразная и способная образовывать любые формы, материя, комбинирующаяся различным образом и формирующая нашу вселенную. Все элементы этой материи одинаковы: она преобразуется в соответствии с различными проходимыми ею формами, подобно тому как расплавленный металл становится то урной, то статуей. Таково было мнение Декарта, великолепно согласующееся с его химерой относительно трех элементов. Ньютон в этом пункте, касающемся материи, был согласен с Декартом; однако он пришел к такому выводу иным путем. Поскольку он почти никогда не высказывал суждений, кои не были бы основаны на математической очевидности либо на опыте, он решил, что подобный опыт даст ему такое исследование: знаменитый Роберт Бойль, основоположник английской физики, в течение долгого времени держал воду в реторте на равномерном огне; химик, работавший с ним, решил, что вода в конце концов перешла в землю; сообщение это оказалось ложным, как впоследствии показал Бургаве, столь же точный физик, как и умелый врач; вода испарилась, земля же, оказавшаяся на ее месте, имела другое происхождение.

В какой мере следует остерегаться показаний опыта, если он сумел обмануть Бойля и Ньютона? Оба этих великих философа без труда поверили, что коль скоро элементарные частицы воды перешли в элементарные частицы земли, значит, элементы вещей суть одна и та же материя, различным образом организованная.