Итак, я сказал в доказательстве, за которое ты упрекаешь меня, что если глупец слышит, как произносится "то, больше чего нельзя себе представить", то он понимает (intelligit) то, что слышит. Во всяком случае, тот, кто не понимает, если это говорится на известном ему языке, или имеет очень вялый ум, или вовсе не имеет ума.

Затем сказал я, что если нечто разумеется, то оно есть в уме. Разве же могло бы не быть ни в каком уме то, о чем доказывается, что оно есть в действительности (in rei veritate)? Но ты говоришь, что хотя оно и есть в уме, из этого не следует, что оно разумеется (intelligitur). Смотри же, что бытие в уме следует из того, что нечто разумеется. Действительно, как то, что представляется (cogitatur), представляется представлением, а то, что представляется представлением, поскольку представляется, постольку есть в представлении: так то, что разумеется, разумеется умом, и то, что разумеется умом, поскольку разумеется, постольку и есть в уме. Что очевиднее?

Потом я сказал, что если ("то, больше чего нельзя себе представить") есть хотя бы только в уме, то можно представить его себе существующим в действительности, что больше. Значит, если оно есть только в уме - оно, т. е. "то, больше чего нельзя себе представить", есть то, больше чего можно представить себе. Спрашиваю, что последовательнее? Или, если оно есть только в уме, нельзя представить себе, что оно есть и в действительности? Или, если можно, разве тот, кто это себе представляет, не представляет себе нечто большее, чем если бы это было только в уме? Итак, что же последовательнее, (чем это): если то, больше чего нельзя себе представить, есть только в уме, то оно есть то, больше чего можно себе представить? Но, само собой, "то, больше чего нельзя себе представить", ни в каком уме (in nullo intellectu) не есть "то, больше чего можно себе представить". Итак, разве не следует, что "то, больше чего нельзя себе представить", если есть в каком-то уме, то оно есть не только в уме? Ведь если оно только в уме, то оно есть то, больше чего можно себе представить; что не проходит.

Но это так, говоришь ты, как если бы об острове среди океана, все земли превосходящем своею тучностью, который из-за трудности и, вернее сказать, невозможности найти то, чего нет на свете, называется потерянным, - как если бы о нем кто-то сказал, что нельзя сомневаться в его действительном существовании, потому что всякий его легко поймет, если его описать словами. Говорю уверенно: если кто-то найдет мне, в действительности или только в представлении, кроме "того, больше чего нельзя себе представить", к чему подойдет ход (conexio) этого моего доказательства, то я найду и дам ему потерянный остров, так что больше не потеряется.

Но уже достаточно ясно, что "то, больше чего нельзя себе представить", нельзя представить себе как несуществующее, поскольку оно существует (existit) на столь достоверном основании истины (tam certa ratione veritatis). Иначе оно вовсе не существовало бы. Наконец, если кто-то скажет, что представляет себе это как несуществующее, я отвечу, что если он представляет себе это, он или представляет себе нечто, больше чего нельзя себе представить, или не представляет. Если не представляет, то не представляет и то, что не существует то, чего он себе не представляет. Если же представляет, то, конечно, представляет себе нечто такое, чего не может представить себе несуществующим. Ведь если это можно представить себе как несуществующее, (значит), можно представить себе его как имеющее начало и конец. Но это невозможно. Значит, кто представляет себе это, представляет нечто такое, чего нельзя представить себе как несуществующее. А тот, кто представляет себе такое, не представляет себе, что оно не существует. В противном случае он, (выходит), представляет себе то, что нельзя себе представить. Итак, нельзя представить себе как несуществующее "то, больше чего нельзя себе представить".