Следовательно, поскольку универсальными, кажется, называются как вещи, так и слова (vox), то нужно исследовать, каким образом универсальное определение может соответствовать вещам. Действительно, кажется, что ни одна вещь и ни одно собрание (collectio) единичных вещей не сказывается о множестве, а именно в этом состоит свойство универсалии. В самом деле, хотя [выражения] “этот народ”, “этот дом”, “Сократ” сказываются обо всех их частях вместе, [относясь к народу или дому вообще], никто тем не менее не говорит, что они — универсалии, так как их сказуемое не может подойти каждому из них в отдельности. Одна вещь предицируется гораздо менее, чем совокупность многих. Следовательно, мы должны выслушать, каким образом называется универсалией одна или совокупность вещей, и представить все существующие мнения на сей счет. Кое-кто универсальную вещь понимает так: в вещах, различающихся между собой по форме, предполагается сущностно одна и та же субстанция, которая является материальной сущностью как [тех] единичных [вещей], к которым она относится, так одновременно и к самой себе, хотя она и разнообразится благодаря формам субъекта [вещей]. Если же случилось бы эти формы отделить, то между вещами, которые разнятся между собою только формами, поскольку сущностно они представляли одну и ту же материю, вовсе не стало бы никакого различия. К слову сказать, у разных отдельных людей нумерически одна и та же субстанция — человека, — которая благодаря этому привходящему признаку оказалась бы Платоном здесь, а благодаря тому — Сократом там. Кажется, что с таким мнением более всего согласен Порфирий, когда говорит: “Ведь через причастность к виду множество людей образуют одного”; они как один [человек вообще] в [его] особенности и как множество [людей] в их общности. А с другой стороны, “все подобные вещи называются индивидуальными, — говорит он, — потому что каждая из них состоит из особенных свойств, совокупности которых не может быть ни в чем другом”. Также в каждом из различных видов животных сущностно они полагают одну и ту же субстанцию живого, которую делят на различные виды благодаря принятию [ею] различных отличительных [признаков], например, из этого воска я могу вылепить статую как человека, так и быка, прилаживая разные формы к одной и той же сущности, полностью сохранив ее. Это важно [заметить] потому, что одновременно из одного и того же воска нельзя, однако же, вылепить [обе] статуи, как это случается с универсалиями: ведь Боэций определяет ее как такое общее, которое одновременно и целиком находится в отдельных [вещах] и материально образует их субстанцию; а так как универсалия существует сама по себе (in se), то она к тому же остается единичной и в возникающих формах, вне которых она, хотя по [своей] природе и существует, но актуально никоим образом не обнаруживается. Она по природе универсалия, актуально же принимается как единичное, как бестелесное и не-чувственное в простоте своей общности, она актуально существует через акцидентальное в качестве телесного и чувственно воспринимаемого и, по свидетельству Боэция, одно и то же существует и как единичное [в вещах], и как универсальное, в мышлении.