Философы более обязаны своей славой важности проблем, которыми они занимаются, чем тому способу, каким они их рассматривают. Лишь немногие люди вправе относиться с презрением к заблуждениям философов, побуждающим их так часто делать попытки, превосходящие их силы; большинство же должно считать их великими людьми, так как они занимаются великими задачами. Под влиянием этого предрассудка отбрасываются всякие сомнения, которые могли бы возникнуть относительно познаний философов. Предполагается вопреки здравому смыслу, что существуют знания, доступные не всякому разумному человеку, и темный смысл писаний этих авторов приписывается глубокомыслию трактуемых ими проблем. Кроме того, требуется столько внимания, чтобы не проглядеть какого-нибудь неясного понятия, лишенного смысла слова, двусмысленности, что люди предпочитают скорее восхищаться, чем критиковать. Поэтому, чем сложнее вопросы, которыми занимаются философы, тем в большей безопасности их репутация. Они сами сознают это и, не особенно отдавая себе в этом отчет, как бы инстинктивно, склонны исследовать вещи, которые природа старается сохранить от нас в тайне. Но постараемся на некоторое время увести их от этих грозящих им гибелью пропастей, применим их способ рассуждения к знакомым нам предметам, и тогда недостатки философов станут совершенно очевидными. С этой целью я выбрал для настоящей главы два примера, нелепость которых бросится в глаза всякому. Для первого случая примером мне послужат самые распространенные предрассудки. Для второго - заблуждения, в которых, кажется, состязаются друг с другом философы и обыкновенные люди. Наконец, я изложу взгляды, которые, будучи свойственны только философам, не делаются от этого ни менее ложными, ни менее нелепыми. Задача моя при этом - показать, что и философ, и обыкновенный человек заблуждаются в силу одних и тех же причин. Это будет подтверждением того, что я показал уже в другом месте. Я приведу множество примеров, так как, по-моему, нет ничего более важного, чем разрушить предрасположение людей к абстрактным системам.

Одному слепорожденному после многих вопросов и размышлений по поводу цветов показалось наконец, что он может представить себе идею алого цвета по звуку трубы. Разумеется, оставалось только дать ему зрение, чтобы он убедился в полной необоснованности своей уверенности.

Если мы захотим исследовать способ его рассуждения, то мы убедимся, что он совпадает с методом рассуждения философов. Как я предполагаю, кто-то сказал ему, что алый - это яркий и блестящий цвет, и он построил следующее рассуждение: в звуке трубы я имею идею яркой и блестящей вещи, алый цвет - это яркая и блестящая вещь, следовательно, в звуке трубы я имею идею алого цвета.

По этому принципу наш слепой мог бы с одинаковым успехом составить себе идеи всех других цветов и заложить основы системы, в которой он доказал бы: 1) что можно исполнять мелодии при помощи цветов так же, как и при помощи звуков; 2) что можно исполнить концерт при помощи тел различных цветов так же, как и при помощи разных инструментов; 3) что мелодии можно с таким же успехом видеть, как и слышать; 4) что глухой может совершенно ритмично танцевать и, пожалуй, еще тысячи вещей, одна неожиданнее и любопытнее другой.