- Да, это неизбежно.

- Такой человек рассудителен н ничуть не корыстолюбив - ведь тратиться на то, ради чего люди гонятся за деньгами, подходило бы кому угодно, только не ему.

- Это так.

- Когда ты хочешь отличить философский характер от нефилософского, надо обращать внимание еще вот на что...

- А именно?

- Как бы не утаились от тебя какие-нибудь неблагородные его наклонности: ведь мелочность-злейший враг души, которой предназначено вечно стремиться к божественному и человеческому в их целокуппости.

- Сущая правда.

- Если ему свойственны возвышенные помыслы и охват мысленным взором целокупного времени и бытия, думаешь ли ты, что для такого человека много значит человеческая жизнь?

- Нет, это невозможно.

- Значит, такой человек и смерть не будет считать чем-то ужасным?

- Менее всего.

- А робкой и неблагородной натуре подлинная философия, видимо, недоступна.

- По-моему, нет.

- Что же? Человек порядочный, не корыстолюбивый, а также благородный, но хвастливый, не робкий - может ли он каким-то образом стать неуживчивым и несправедливым?

- Это невозможно.

- Вот почему, рассматривая, философская ли душа у какого-нибудь человека или нет, ты сразу, еще в его юные годы заметишь, справедливая ли она, кроткая ли или трудна для общения и дика.

- Конечно, замечу.

- И ты не упустишь из виду, думаю я, еще вот что...

- Что же именно?

- Способен ли он к познанию или не способен, Разве ты можешь ожидать, что человек со временем полюбит то, над чем мучится и с чем едва справляется?

- Это вряд ли случится.

- Что же? Если он не может удержать в голове ничего из того, чему обучался - так он забывчив, может ли он не быть пустым и в отношении знаний?

- Как же иначе!

- Понапрасну трудясь, не кончит ли он, по-твоему, тем, что возненавидит и самого себя, и такого рода занятия?

- Конечно, возненавидит.

- Значит, забывчивую душу мы никогда не отнесем к числу философских и будем искать ту, у которой хорошая память.

- Безусловно.

- Но можем ли мы сказать, что чуждая Музам и уродливая натура соразмерностью будет иметь влечение к чему-либо иному, кроме несоразмерности?

- И что же?

- А как, по-твоему, истина сродни несоразмерности или соразмерности?

- Соразмерности.

- Значит, кроме всего прочего требуется и соразмерность, и прирожденная тонкость ума, своеобразие которого делало бы человека восприимчивым к идее всего сущего.

- Да, конечно.

- Итак, разве, по-твоему, мы не разобрали свойств, каждое из которых, вытекая одно из другого, необходимо душе для достаточного и совершенного постижения бытия?

- Да, они для этого в высшей степени необходимы.