Высшее могущество, мудрость и благость Творца сияют в сотворенном, и чувство телесное сообщает об этом внутреннему чувству трояким образом. Ведь телесное чувство служит разуму или в рациональном исследовании, или в познании, опирающемся на веру, или в умосозерцании. Созерцая, разум рассматривает действительное существование вещей; познавая верою — заданный ход вещей; рассуждая [логически] — возможное совершенство вещей.

В первом случае, созерцая, разум рассматривает вещи сами по себе и усматривает в них вес, число и меру (ср. Премудр. 1, 21); вес, указывающий место [положение — situs], к которому они стремятся, число, отличающее их друг от друга, и меру, полагающую их границы. Еще он усматривает в них модус, вид и порядок, а также субстанцию, силу (virtus) и действие (operatiо). По ним он может подниматься как по следам к постижению безмерного могущества, мудрости и благости Творца.

Во втором случае, опираясь на веру, разум, при рассмотрении этого мира, обращает внимание на его начало, текущее состояние и конец. Ведь "верою познаем, что веки устроены Словом жизни" (ср. Евр. 11,3). Верою познаем, что эпохи трех законов следуют друг за другом, причем ход их совершенно упорядочен: эпохи закона природы, закона Писания и закона благодати; верою познаем, что мир должен закончиться последним судом. Так мы обращаем внимание сначала на могущество, затем на провидение и, наконец, на справедливость Высшего Начала.

В третьем случае, обращаясь к рациональному исследованию разум видит, что некоторые вещи обладают только существованием, другие — существованием и жизнью, а иные — существованием, жизнью и способностью [различающего] познания; первые являются низшими, вторые — средними и третьи — высшими. Видит он, с другой стороны, что одни вещи только телесны, другие — отчасти телесны, отчасти духовны; а отсюда усматривает, что некоторые — только духовны, будучи лучше и выше достоинством тех, что относятся к первым двум родам. Видит также, что некоторые вещи изменчивы и нетленны, как небесные тела⁶; из чего он усматривает, что еще иные — неизменны и нетленны, так как они превыше неба.

Таким образом, от видимого разум поднимается к рассмотрению могущества, мудрости и благости Бога, как сущего, живого и постигающего, чисто духовного, нетленного и неизменного.