ЯМВЛИХ. О пифагорейской жизни, 82: Философия акусматиков представляет собой бездоказательные и лишенные разумного основания "акусмы" о том, что следует поступать так-то. Эти и другие [предписания], изреченные им самим, они стремятся сохранить как божественные догматы; они не притязают на то, что говорят от себя, и считают, что самим говорить нельзя. Мудрейшими из акусматиков они считают тех, кто выучил наизусть больше всего акусм. Все так называемые акусмы делятся на три вида: одни отвечают на вопрос "что есть?. . .", другие - "что самое?. . .", третьи - "что должно делать или не делать". Вот примеры акусм типа "что есть?. . .":

"Что есть острова блаженных?" - "Солнце и Луна".

"Что есть Дельфийский оракул?" - "Четверица, т. е. гармония, в которой - Сирены".

Акусмы типа "что самое?. . .", например, таковы:

"Что самое справедливое?" - "Жертвоприношения".

"Что самое мудрое?" - "Число. А на втором месте тот, кто нарек вещам имена".

"Что самое мудрое в человеческой жизни?" - "Медицина".

"Что самое прекрасное?" - "Гармония".

"Что самое сильное?" - "Разум".

"Что самое лучшее?" - "Счастье (эвдемония)".

"Какая пословица самая истинная?" - "Что люди подлы".

Поэтому, говорят, Пифагор и похвалил поэта Гипподаманта Саламинского, сочинившего:

Боги! Откуда вы родом, откуда такими родились?

Люди! Откуда вы родом, откуда столь злыми родились?

Таковы акусмы этого [= второго] рода: каждая из них отвечает на вопрос "что самое?. . .". Это та же мудрость, что и мудрость Семи мудрецов. Ведь и они тоже допытывались не "что есть добро?", а "что самое доброе?", и не "что трудно?", а "что самое трудное?" (а самое трудное - познать самого себя), и не "что легко?", а "что самое легкое?" (жить по привычке). Очевидно, такого рода акусмы подражают мудрости Семи мудрецов, которые жили раньше Пифагора. А вот примеры акусм типа "что следует делать и чего не следует":

"Следует обзаводиться детьми, ибо следует оставить вместо себя тех, кто будет почитать бога".

Или: "Следует обуваться с правой ноги".

Или: "Не следует ходить по большим дорогам, окунать [руку] в кропильницу или мыться в [общественной] бане", ибо во всех этих случаях неизвестно, чисты ли те, кто посещает эти же места. А вот еще:

"Не помогать никому снимать ношу, чтобы не стать виновником чьего-то безделья, а помогать взваливать".

"С богатой для деторождения не сходиться".

"Без света не говорить".

"Совершать возлияние богам со стороны ушка килика ради хорошей приметы и чтобы эта часть была непригубленной".

"На перстне изображение бога не носить, чтобы не осквернялось, ибо это священный образ, а его надо стеречь дома".

"Жену свою гнать нельзя, ибо она просительница, потому и уводим ее от очага и берем десницей".

"Белого петуха в жертву не приносить, ибо он проситель и посвящен Месяцу, потому и указывает время".

"Спрашивающему совета не советовать ничего, кроме самого лучшего, ибо совет - святое".

"Труды - благо; наслаждения, как ни поверни, - зло, ибо, придя на казнь, надобно казниться".

"Приносить жертвы следует босым, равно как и подходить к алтарю".

"В храм сворачивать нельзя, ибо бога нельзя считать чем-то побочным".

"Умереть, не отступив и будучи раненным спереди, - хорошо, а сзади - плохо".

"Душа человека не вселяется только в тех животных, которых дозволено приносить в жертву, поэтому следует есть только жертвенных животных (кому вообще подобает их есть), а больше никаких". Таковы одни акусмы, другие (самые пространные) касаются жертвоприношений, как следует их совершать по тому или иному случаю, еще другие о переселении из здешнего мира, о похоронах и как следует хоронить.

Как видим, в некоторых добавляется, почему "следует" [делать то-то и то-то], как, например, следует обзаводиться детьми, чтобы оставить вместо себя другого почитателя богов, а в других причина не указана. Некоторые из этих пояснений, по всей вероятности, изначально входили в текст, а некоторые добавлены много позже, например о том, что не следует ломать хлеб, так как это имеет неблагоприятные последствия для суда в Аиде. Присоединяемые [к акусмам] предположительные объяснения не пифагорейские, а принадлежат посторонним [= непифагорейским] толкователям, изощрявшим свое остроумие и пытавшимся присовокупить [к акусмам] вероятное обоснование вроде только что упомянутого, - почему не следует ломать хлеб. Одни толкуют в том смысле, что не следует разделять то, что сводит, ибо в старину все друзья, по обычаю варваров, сходились к одному хлебу, другие - что не следует совершать такое предзнаменование в начале [трапезы], ломая и растерзывая.