Когда мы говорим: намерение (intentio) - благое, это значит, что намерение само по себе правильно. Когда мы говорим: благодеяние, это значит, что деяние само по себе благом не обладает, но проистекает из благого намерения. Поэтому один и тот же человек в разное время может делать одно и то же, но из-за различия намерений его деяние заслужит имя либо благого, либо злого, так что кажется, будто оно изменчиво относительно добра и зла. Например, смысл предложения "Сократ сидит" по его истинности или ложности изменчив в соответствии с тем, сидит Сократ или встает. Аристотель по этому поводу говорит, что разная трансформация предложений относительно их истинности и ложности касается не самих предложений, которые принимают на себя нечто изменчивое, изменяя свою истинность и ложность, а того реального субъекта (res subiecta), то есть Сократа, кто сам по себе может двигаться, переходя из сидячего положения в положение стоя и наоборот.

Почему намерение можно назвать благим?

Кое-кто думает, что намерение оказывается благим, или правильным, всякий раз когда кто-то считает, что он поступает хорошо, а то, что он делает, угодно Богу. Так, например, полагают те, кто преследовал мучеников и о ком Истина через Евангелие гласит: Наступит время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу (Ев. от Иоанна, XVI, 2). 0б их неведении и апостол жалеючи сказал: Ибо свидетельствую, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению (Посл, к Римлянам, X, 2). То есть они имеют большое рвение и желание отличиться в том, что, как они считают, угодно Богу, но, поскольку усердие их духа или рвение в этом обманывает, то намерение их - ложное, а сердечное видение не достаточно просто, чтобы стать ясновидением, то есть предохранить себя от заблуждения. Поэтому Господь, внимательно рассматривая поступки согласно праведности или неправедности намерения, взывал к очам разума, то есть к намерению простому и как бы не запятнанному грязью, чтобы достичь ясного видения, противоположного замутненному, говоря: Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло (Ев. от Матфея, VI, 22). То есть если намерение твое будет правым, то и все дела, из него проистекающие, будут достойны света, что и можно обнаружить даже в способе воздействия телесных вещей, то есть они будут благими и наоборот. Следовательно, намерение нужно называть благим не потому, что оно таковым кажется, но потому, что оно таковым считается при условии прояснения того, на что направлено, если есть вера не только в то, что это угодно Богу, но и кроме того, что оно [никого] не сможет ввести в заблуждение. В противном случае, даже неверные совершали бы добрые, как и мы, поступки, потому что они, также, как и мы, верят в то, что спасутся своими деяниями, то есть что они угодны Богу.