После рассмотрения того, что относится к [Божественной] сущности, следует возвести очи нашего разума (intelligentia) к созерцанию блаженнейшей Троицы, чтобы и другой Херувим был поставлен рядом с первым. Как само бытие есть основа и источник для рассмотрения всего относящегося к [Божественной] сущности, а также имя, через которое уясняются другие имена, так и само благо есть изначальное основание для созерцания всего исходящего [от Бога].

Смотри же и вникай: ибо "просто наилучшее" — это то, лучше чего ничего нельзя помыслить; а таковое нельзя правильно помыслить как несуществующее, потому что бытие вполне и во всех отношениях лучше, чем небытие. И это "наиблагое" таково, что его нельзя правильно помыслить, не помыслив его и троичным, и единым. Ведь говорят, что благо является самоизливающимся, высшее же благо является таковым в наибольшей степени. Но такое [наибольшее и преизобильнейшее] излияние, всецелое распространение себя невозможно, если оно не будет актуальным, но и собранным внутри, субстанциальным, но и ипостасным, присущим по природе, но и произвольным, необходимым, но и свободным, совершенным [в своей завершенности], но и непрестанным¹⁰. Таким образом, в высшем благе не может не происходить вечно актуальное и единосущное произведение, произведение Лица, равного по достоинству с производящим — произведение же это [происходит] и как рождение, и как духновение [изведение духа], — чтобы оно было произведением для Вечного Начала вечно Со-начального, произведением Возлюбленного и Со-возлюбленного, рожденного и духновенного; и это все есть Отец и Сын и Святой Дух. В противном случае это благо не было бы высшим благом, потому что не изливало бы себя всецело (наивысшим образом — summe). Ведь излияние, происходящее от начала времени в творении, есть не более, чем точка по сравнению с безмерностью Вечного Блага, а поэтому можно помыслить некое большее излияние [блага], а именно такое, в котором изливающееся полностью сообщает другому свою субстанцию и природу. Следовательно, то благо не было бы высшим благом, если бы оно было лишено в действительности или было постижимо как лишенное такого [всецелого] излияния.

Если ты способен созерцать очами ума чистоту блага, — а оно есть чистый акт Начала любящего, т.е. любовь-милосердие, и благодатная, и должная, и соединение обеих; оно есть полнейшее излияние себя, и присущее [Его] природе, и идущее от [Его] воли (per modum naturae et voluntatis); оно есть излияние себя в виде Слова, в котором все сказывается, и в виде Дара, в котором даруются прочие дары; — тогда ты можешь видеть, что это чистое благо, благодаря своей способности всецело сообщать себя другому, с необходимостью есть Троица — Отец и Сын и Святой Дух.

Коль скоро в них высшее благо, то с необходимостью в них есть и способность сообщать себя всецело, а от способности сообщать себя всецело — совершенное единосущие (consubstantialitas), а от совершенного единосущия — полнейшее единообразие (configurabilitas), а отсюда — высшее равенство друг другу, из последнего — высочайшая их со-вечность; и из всего этого следует полное их взаимное друг в Друге со-пребывание (cointimitas), когда одно с необходимостью есть в другом, благодаря всецелому их круговому переходу друг в друга (summa circumincessio), и одно действует вместе с другим в силу совершенной неделимости субстанции, и силы, и действия в самой блаженнейшей Троице.

Но созерцая все это, не возомни, что ты постигаешь непостижимое. В этих шести атрибутах можно усмотреть еще нечто, к чему в крайнем изумлении будет прикован взор нашего ума. Ведь в чистом благе способность всецело сообщать себя другому сосуществует с особенными свойствами отдельных Лиц; совершенное единосущие — с множественностью ипостасей; полнейшее единообразие — с различием Лиц; высшее равенство — с порядком; высшая со-вечность — с распространением (emanatio) себя; высшее со-пребывание — с изведением из себя (emissio). Кто не пришел бы в изумление при виде такого чуда?

И все же, если мы возводим наш взор к наипревосходнейшему благу, мы постигаем абсолютно достоверно, что все это есть в блаженнейшей Троице. Ибо если там есть всецелое сообщение себя другому и подлинное излияние себя, то есть и подлинное происхождение, и подлинное различие. Поскольку же сообщается [другому] все целиком, а не часть только, то передается то самое, что в нем есть, и передается в целости; следовательно, само-изливающееся и производящее и различается особенными свойствами, и по сущности едино. И коль скоро несет в себе различие свойств, то содержит и своеобразие лиц, и множественность ипостасей; и всепорождающее само-излияние (originis ernanatio); и порядок, но не порядок следования одного за другим, а порядок происхождения одного из другого; и изведение [из себя] (emissio), не как перемещение, а как благодатное духновение [изведение духа], в силу власти производящего, власти, какую пославший имеет над посланным. Поскольку же [Лица Троицы] по субстанции одно, то в них должно быть единство по сущности, и по форме, по достоинству, по вечности, и существованию, и бесконечности.

Когда ты рассматриваешь все эти вещи обособленно, каждую саму по себе, этого достаточно для созерцания истины; когда же ты рассматриваешь их в отношении друг к другу, этого достаточно, чтобы прийти в величайшее изумление. А потому надобно рассмотреть все это обоими способами одновременно, чтобы твой ум через изумление восходил к восхищенному созерцанию.