БИОН БОРИСФЕНИТ (Βίων Βορυσθενίτης) (ок. 335 – ок. 245 до н. э., акме ок. 280), др.-греч. философ, родом из Борисфена (Ольвии); происходил из социальных низов; проданный подростком в рабство ритору, получил у него образование, а унаследовав состояние хозяина и получив свободу, прибыл в Афины для изучения философии. Проблематично отнесение Б. к определенной философской школе. Сначала (несколько ранее 314) Б. избрал руководимую Ксенократом Академию; жизнеописание Б. даже помещается в разделе академиков (D. L. IV 46–58). Однако учеником Ксенократа Б. не был: традиция подчеркивает их неприязнь – насмешки Б. и презрение Ксенократа (IV 10); возможно, неуч, который тщетно хочет стать учеником Ксенократа, и есть Б. (ср.
IV 10 и 53). Принадлежа к Академии, Б. слушал Кратета (IV 51). Общая киническая окраска высказываний Б. говорит в пользу того, что это киник Кратет, однако прямые свидетельства традиции называют в связи с Б. Кратета-академика (IV 23, T 21), который мог иметь своих учеников наряду со схолархом Ксенократом. Ясных указаний на обучение Б. в кинической школе нет; известно только, что для достижения апатии Б. принял кинический образ жизни и надел костюм киника (IV 52), что не помешало ему в дальнейшем принять также учение киренаика Феодора Безбожника (IV 23; 52), а впоследствии поступить в ученики еще и к Теофрасту (IV 52) и именоваться перипатетиком (F 39 A, C). Редкий эклектизм философского образования Б. в какой-то мере объясним эклектичностью самих эллинистических школ, различия между которыми сравнительно с классическим периодом сделались менее резкими. Проблематична и сама принадлежность Б. к философии. Источники чаще называют его софистом, а не философом (Т 2 А–С,
5, 23, 28, 35АВ, 47 А, Е–F, 56). Сам образ жизни Б. строился во многом по образцу древних софистов. Б. путешествовал, выступая перед широкой аудиторией, обучал за плату молодых людей (Stob. II 31,
97), но «хотя у него было много слушателей, никто не считал себя его учеником» (D. L. IV 53); Б. помогал гражданам в ведении судебных дел (IV 50), много заботился о внешней эффектности своей речи. Не укладывается в киническую парадигму и жизнь Б. при дворе его покровителя Антигона Гоната. Тем не менее, судя по сохранившимся фрагментам, общий характер воззрений Б. ближе всего к кинизму, хотя самого Б. никогда не называли киником. Как большинство киников, Б. высмеивал образование, музыку, геометрию (IV 53), он был чужд не только вопросам логики и физики, но также и политики (Plut. Adv.
Colot. 32, 1126A); в то же время главной он считал интеллектуальную добродетель – разумность (φρονησις, D. L. IV 51), имеющую, впрочем, практическую направленность. Философия Б. – это практическая этика, которая разделяет общепринятое в ту эпоху представление о добродетели как источнике счастья. Но если академики считали добродетель самодостаточной для счастья, а древние киники не принимали в расчет обстоятельств, то Б., подобно перипатетикам (ср. Arist. E. N. 1099a31 sq., 1100b25 sq., 1178b32), указывает еще и на умение приспосабливаться к обстоятельствам и довольствоваться своим уделом. Соответственно «смягчен» и человеческий идеал Б.: это уже не стоящий над толпой друг богов – «мудрец», а «добродетельный муж» (ἀγαθὸς ἀνήρ), способный достойно исполнить любую назначенную судьбой роль (Teles, fr. 11 Hense). Высказывания Б. отличает свойственный кинизму негативный характер (Philod. De ira I 12–20), направленность на ниспровержение всех философских учений, в чем, вероятно, сказывалось и наследие древней софистики (D. L. IV 47). Б. прокламирует свободу от позитивных ценностей: от государства, семьи, религии. Этическое учение Б. обращено к изолированному индивидууму, оно почти не затрагивает поведения внутри какойлибо человеческой общности. Особое по сравнению с ранним кинизмом отношение Б. к удовольствию и имуществу иногда позволяет называть его философию гедонистической. Б. действительно далек от проповеди аскетического воздержания как самостоятельной ценности, но он прославляет «простую жизнь» (Teles, 1.1), осуждая не само по себе богатство и удовольствие, а порабощающую страсть к ним. При правильном отношении к внешним благам, по Б., допустимо, применяясь к обстоятельствам, не только владеть имуществом, но и жить в роскоши на содержании властителей. Это мнение широко распространилось в позднем кинизме, видевшем в нищенстве и попрошайничестве образец презрения к богатству. Несмотря на постоянно заявляемый индивидуализм, сам Б. озабочен тем, чтобы освободить людей от их суеверий, от страха перед бедностью, старостью, смертью, от зависти и страстей. И гедонистические черты, и последовательный атеизм, отличающие Б. от киников, объясняются, вероятно, близостью Б. Феодору Безбожнику (D. L. IV 54). Как и все киники, Б. высмеивал общепринятые религиозные представления как суеверия; Б. отличает лишь то, что в сохранившихся его фрагментах не содержится никаких позитивных религиозных взглядов – ни пантеистического, ни монотеистического толка (F 25–33 Kindstrand). Враждебная к Б. традиция (Фаворин?), на которую опирается Диоген Лаэртий, описывает раскаяние в безбожии умирающего Б. Ему приписывается та практика магии и заклинаний, над которой он смеялся (ср. Plut. De sup. 7, 168 D и D. L. IV 56). Весьма вероятно, что крайне тенденциозный источник, рисующий Б. хвастуном, гедонистом, лишенным всяких моральных правил бесстыдным приспособленцем, исходит в этой картине из принятых всерьез типичных для киников парадоксальных, вызывающих высказываний Б., которые были перенесены на жизнь и личность философа.
Б. оставил много сочинений; известны только два названия («О рабстве» и «О гневе») и различные цитаты. Диоген Лаэртий называет сочинения Б. ̔Υπομνήματα – «Заметки» (IV 47). Это могли быть собственные или составленные слушателями тексты публичных выступлений Б., заметки для себя или даже вполне отделанные философские трактаты, названные так по соображениям литературного этикета. Кроме того, Б. оставил полезные изречения на разные темы. По-видимому, существовали сборники изречений Б., составленные слушателями или извлеченные из опубликованных сочинений философа. Б. часто считается создателем диатрибы и специфического стиля этого жанра. Однако единственное свидетельство о «диатрибах» (D. L. II 77) не вполне надежно. Во-первых, авторство диатриб можно относить как к самому Б., так и к его последователям (οἱ περι τὸν Βίωνα), а последователь Б. Телет, как известно, сочинял диатрибы. Кроме того, «диатриба» используется у Диогена Лаэртия и нетерминологически, и анахронистически: Аристипп тоже объявляется автором диатриб (II 84). Наконец, специфический стиль Б. не находит продолжения в стиле известных эллинистических диатриб, так что с историко-литературной точки зрения видеть в Б. создателя жанра также затруднительно. Сочинения Б., как бы их ни называть, видимо, представляли собой рассуждения (διαλέξεις), подобные эпидейктическим речам древних софистов, которые Б. повторял в разных аудиториях (IV 49). Рассуждения посвящались какой-либо моральной теме (ср. «О гневе», «О рабстве»), разработке общих мест этической философии (ср. упрек Менедема: II 135). Подобно софистам, Б. заботился об эффектности своих выступлений, но отличительной его чертой было смешение стилей. Б. пользуется риторическими фигурами, игрой слов и звуков, он афористичен, богат метафорами и сравнениями и в то же время вводит чрезвычайно грубые, низкие выражения, примеры из бытовой повседневности, беспощадный сарказм (ср. Horat. Ep. II, 2, 59–60 и Schol. Paris. ad loc.). За язвительность его сравнивали с Аристофаном и видели в нем предшественника римской сатиры (T 15–18 Kindstrand). Б. был также автором стихотворных пародий (D. L. IV 52). К перипатетической литературе (Эратосфену: Strab. I 2, 2 или Теофрасту: T 13 Kindstrand) восходит утверждение, что Б. «первым обрядил философию в пестрое платье», т. е. платье гетеры или театральный костюм (ср. эпитет Б. θεατρικός – «театральный» = эффектный, D. L. IV 52). Однако перифразируя Гомера (Od. XVIII 74), Эратосфен сопоставляет философию Б. с царем Одиссеем, скрывающим крепкое тело под лохмотьями нищего старика. «Ревнителем» Б. был, по Страбону (X 5, 6), перипатетик Аристон Кеосский (возможно, перепутан им с более вероятным приверженцем Б. стоиком Аристоном Хиосским). Другой последователь, а возможно, и ученик Б.
– Телет, чьи диатрибы с пересказами сочинений Б. и цитатами из них сохранились в извлечениях (Teletis reliquiae, ed. O. Hense). Сочинения Б. читали и цитировали Цицерон, Гораций, Сенека, Плутарх; со временем сочинения Б. были вытеснены сборниками его изречений.
Тексты:
Kindstrand J. F. Bion of Borysthenes. A collection of Fragments with Introduction and Commentary. Uppsala, 1976; MULLACH, FrPhilosGr II, 1867, p. 419–429.
Лит.:
Susemihl F. Zu den Biographien des Bions und des Pittakos bei Laertios Diogenes, –
JKPhil 141, 1890, S. 187–191;
Arnim H.
von. Bion der Borysthenite, – RE III, 1899, col. 483– 485;
Hense O. Bion bei Philon, –
RhM n. f. 47, 1892, S. 219–240;
Giangrande L. The Use of Spoudaiogeloion in Greek and Roman Literature. Hague; P., 1972;
Soro L. Bione Boristenita e la fi losofi a del proletariato greco, – Annali Liceo class. Dettori di Cagliari I, 1962–1963, p. 63–83;
Hawtrey R. S. W. On Bion the Borysthenite, –
Prudentia 9, 1977, p. 63–80;
Gigante M. Una nuova edizione di Bione, –
RAAN n. s. 53, 1978, p. 3–16;
Gigante M.,
Indelli G. Bione e l’epicureismo, –
CronErc 8, 1978, p. 124–131;
Lancia M. Arcesilao e Bione di Boristene, I, – Lo scetticismo antico. Atti del Convegno organizzato dal Centro di studio del pensiero antico del C.N.R., Roma, 5–8
nov. 1980. A cura di G.
Giannantoni. Nap., 1981, p. 163–177;
Brancacci A. Teodoro l’Ateo e Bione di Boristene fra Pirrone e Arcesilao, –
Elenchos 3, 1982, p. 55–85;
Pennacini A. Bioneis sermonibus et sale nigro, – Prosimetrum e spoudogeloion Francisco della Corte oblatum. Genova, 1982, p. 55–61;
Idem. Bione di Boristene. La retorica al servizio della fi losofi a, – Mnemosynum. Studi in onore di Alfredo Ghiselli. Bologna, 1989, p. 451–456;
Idem. Talento e nobilià secondo Bione di Boristene, – Tradizione e innovazione nella cultura greco da Omero all’etа ellenistica: scritti in onore di Bruno Gentili. A cura di R. Pretagostini. Vol. III. R., 1993, р. 1003–1006.
Н. В. БРАГИНСКАЯ
