|
|
|
ДЕМОКРИТ (Δημόκριτος) из Абдеры (ок. 460/457 – ок. 360 до н.э.), греческий философ, основоположник атомистического учения.
Жизнь и сочинения. Родился в г. Абдера во Фракии. Дата рождения философа уже в Античности была спорным вопросом: согласно Аполлодору Афинскому – 460/457 (80-я ол.), согласно Трасиллу, издателю сочинений Демокрита и автору «Введения в чтение книг Демокрита», – 470 (3-й год 77-й ол.). Обе датировки, из которых более предпочтительной признается первая, дошли в передаче Диогена Лаэртия (D.L. IX, 41 = фр. I Лурье). Согласно передаваемой Диогеном легенде, учился у «каких-то магов и халдеев», подаренных персидским царем Ксерксом отцу Демокрита за то, что тот угостил проходившее через Фракию персидское войско обедом (фр. XI Лурье). По смерти отца истратил свою часть богатого наследства на путешествия, посетив Персию и Вавилон, Индию и Египет. Некоторое время жил в Афинах (в это время предполагается его знакомство с учением Сократа). Возможно, Демокрит встречался в Лампсаке со своим старшим современником Анаксагором (известна фраза из его «Малого миростроя», что он «был молод, когда Анаксагор был стар»). Умер Демокрит на родине, прожив около ста лет (фр. XLVIII–XLIX Л.) и став, т. обр., одним из самых знаменитых философов-долгожителей Античности. Традиционно считается, что наибольшее влияние оказал на Демокрита атомист Левкипп, однако именно с именем Демокрита связывают возникновение атомизма как универсального философского учения, включающего физику и космологию, эпистемологию и этику; учения, возникшего как синтез проблематики трех древнейших философских школ Греции: милетской (натурфилософия), элейской (онтология) и пифагорейской (универсальный квантитативизм).
Д. приписывали авторство более 70 сочинений; их названия приводит Диоген Лаэртий согласно изданию платоника Трасилла в порядке тетралогий: по этике, физике (отдельно упоминается серия трактатов «о причинах»), по математике, языку и литературе, различным прикладным наукам, в т. ч. медицине (фр. CXV = D. L. IX 46–49); также ему приписывали «О священных надписях в Вавилоне» и «Халдейскую книгу» – в русле устойчивого «халдейского» мифа, связанного с его образованием и путешествиями. Издание Трасилла начиналось с книги «Пифагор» (этический раздел) – среди философов, которые оказали влияние на Д., это имя одно из важнейших. Наиболее часто упоминаются сочинения «Большой мирострой» (Μέγας διάκοσμος) и «Малый мирострой», вероятно посвященные, соответственно, устроению космоса и человека; первое из них приписывали также Левкиппу. Помимо текстов самого Д., последующая доксография опиралась в основном на историко-философские сочинения Аристотеля и Теофраста; много сведений о Д. сохранили скептики, считавшие его одним из предшественников пирроновского скептицизма.
В Античности Д. был известен не только глубиной своего учения, но и красотой слога своих произведений – об этом говорят Цицерон («ясный» Демокрит, в отличие от «темного» Гераклита), Тимон из Флиунта (Демокрит – «пастырь слов»), а также Дионисий Галикарнасский, из всех греческих философов отметивший Д., Платона и Аристотеля как наиболее красноречивых (фр. 827). Приметами его стиля были: краткость, ритмическая организация фразы, аллитерации, ассонансы, неологизмы, широкое использование риторических антитез: атомы и пустота, макрокосм-Вселенная и микрокосм-человек, то, что есть, и то, чего нет, «установленное законом» (= по соглашению, νόμῳ) и существующее «на самом деле» (ἐτεῇ).
Физика. Учение о началах. Атомы и пустота – универсальные первоначала и главная антитеза плюралистической онтологии Д. Атом (ἡ ἄτομος οὐσία, «неделимая сущность») есть мельчайшее тело, неделимое по той же причине, по какой неделимо «бытие» Парменида: деление предполагает наличие пустоты, но внутри атома по определению пустоты нет. Как и бытие у Парменида, атомы Д. вечны и неизменны. Введение атома традиционно понимается как реакция на проблему деления до бесконечности, обсуждавшуюся Зеноном Элейским; если бы атомов не было, процесс деления любого тела был бы бесконечен, и мы получили бы одну конечную вещь, состоящую из бесконечного количества частей, что абсурдно. Пустота (κενόν) в системе Д. выступает как принцип дискретности, множества и движения атомов, а также как их «вместилище». Называя пустоту «небытием», Д. явно отказался от элейского постулата о несуществовании небытия, однако понятия бытия и небытия включены у него в более общее понятие «то, что на самом деле» (ἐτεῇ), благодаря которому реальность признавалась и за пустотой (не-бытием). Атом мыслится в ряду: бытие, нечто (δέν, неологизм Д., в переводе Лурье «уль», фр. 197), тело, полнота. Экспликация семантического ряда «атом», таким образом, такова: быть – значит быть чем-то, быть чем-то – значит быть телом, быть телом – значит быть полным (плотным). Пустота соотнесена с понятиями: небытие, ничто (οὐδέν, «нуль»), бесконечность. Атомы и пустота существуют на равном основании, «не более “нечто”, чем “ничто”», μὴ μᾶλλον τὸ δέν ἢ τὸ μηδέν (фр. 7; 78) – этот принцип «исономии» (равноправия) является универсальным в системе Д. Все атомы, число которых бесконечно, вечно движутся, и даже внутри твердых тел они совершают колебательные движения («трясутся во все стороны»). Первопричиной этого движения являются соударения атомов, начавшиеся в вихревом космогенезе – космос Д. полностью механистически детерминирован.
Друг от друга одинаково плотные атомы отличаются тремя свойствами: «фигурой» (ῥυσμός), «размером» и «поворотом» (положением в пространстве). Если немного изменить аристотелевский пример с буквами (см. Met. I 4), то В отличается от в размером, В от Р – фигурой, а Р от Ь – поворотом; четвертая отличительная характеристика – «порядок» – относится к способу соединения атомов друг с другом (ВРР в отличие от РВР и т. д.), вследствие чего составленные из атомов тела обладают разнообразными качествами. Фигуры (формы) атомов бесконечно разнообразны, ибо, согласно принципу «исономии», нет основания предпочесть одну форму другой и ограничить таким образом количество форм атомов («не более “такое”, чем “такое”», μηδὲν μᾶλλον τοιοῦτον ἢ τοιοῦτον, фр. 147). При этом все рассуждения о формах атомов полностью умозрительны, ибо атом как таковой не доступен чувственному восприятию (ἀπαθής) и сам Д. называл свои атомы ἰδέαι («виды», «формы»), введя этот термин еще до Платона для обозначения сущности, усматриваемой лишь мыслью (фр. 198).
В согласии с законом сохранения бытия («из ничего ничего не бывает») возникновение и уничтожение сложных тел происходит путем соединения и разъединения атомов. Четыре элемента физического мира – огонь, воздух, вода и земля – тоже состоят из атомов. Только атомам огня Д. приписывал определенную форму – шарообразную (ибо шар – наиболее подвижная из всех фигур), об остальных трех элементах известно, что у них форма одинаковая, но величина разная: самые большие атомы земли, самые мелкие у воздуха. Эти три элемента представляют собой смесь атомов всех форм, по этой причине они могут взаимопревращаться: путем выделения более крупных атомов вода может превратиться в воздух, или земля – в воду (критику этого воззрения с замечанием о том, а как же тогда возможен обратный процесс, см. Аристотель, «О небе» III 4).
Имеются расхождения в свидетельствах о том, обладают ли атомы весом: согласно Аристотелю и Теофрасту, вес атомов Д. пропорционален их величине (фр. 368; 369), Аэтий и Цицерон отрицают наличие у атомов веса (фр. 365).
Космогония, космология и астрономия. Бесконечные по числу атомы непрерывно движутся в бесконечной пустоте; сталкиваясь друг с другом и сцепляясь благодаря неровностям своих форм, они «переплетаются» и образуют бесчисленные миры (космосы). Наш космос образовался благодаря некоему спонтанному «Вихрю» (Δίνη, ср. то же у Анаксимандра и Анаксимена), вызванному огромным стечением атомов, прорвавшихся в «великую пустоту» (фр. 288–291). В результате этого вихревого движения, ставшего результатом неоднородного распределения атомов в пустоте, произошла их первичная сортировка – подобные атомы к подобным, причем более крупные оказались в центре, и из них произошла Земля (фр. 370). Вокруг нее первоначально вращалась «влажная и грязеобразная» оболочка, которая постепенно высыхала, влажная материя уходила вниз, а сухая от трения воспламенялась, и из нее формировались звезды. Земля находится в центре космоса согласно принципу «исономии» – «нет причины, почему бы она устремилась скорее в одну, чем в другую сторону» (фр. 379; 403), она остается неподвижной (в том смысле, что не перемещается, но «только сотрясается»), а небосвод, т. е. воздух, вращается вокруг Земли и не дает ей падать, хотя сама она тяжелее воздуха (фр. 378). Форма ее круглая в поперечнике, но выпуклая к середине (фр. 404–405), а длина в полтора раза больше ширины (фр. 407). Ближе к Земле располагается Луна, дальше всего – Солнце, все остальные планеты – между ними, на крайней периферии располагаются звезды (фр. 389). При своем вращении Солнце и звезды расточают свою материю, но и впитывают извне, что и называлось доксографами «питанием от испарений» (фр. 397). Космос существует, пока оказывается способен присоединять к себе материю извне, в противном случае начинается его распад (фр. 391, 393). По мнению Д., Солнце и Луна возникли отдельно от нашего космоса при незавершенных космогонических процессах (фр. 395), а потом вошли в наш космос, где раскалились и приобрели нынешнее огненное состояние. Луна светит отраженным светом («питается от Солнца»), но имеет также и собственное свечение цвета раскаленного угля, что видно во время лунных затмений (фр. 399). Специальное внимание Д. уделял объяснению появления комет, яркости Млечного Пути и т. п.
Среди математических сочинений в списке Диогена Лаэртия указаны сочинения, посвященные астрономии: «Развертка [небесного глобуса]», «Великий год, или Астрономия с астрономическим передвижным календарем (парапегмой)», «Описание небесных тел», «Описание вращающегося небосвода». Сохранились сведения о расчете Д. солнечного календаря с учетом високосных лет, о каждодневных метеорологических наблюдениях (эфемеридах) и долгосрочных предсказаниях погоды по дням летнего и зимнего солнцестояний (фр. 421–424).
Биология, антропология, история культуры. Животные произошли первоначально прямо из земли. От теплоты поверхность полужидкой земли вздулась, образовались гнилостные пузыри, похожие на болотные. Внутри этих пузырей зародилась жизнь. Ночью зародыши питались инеем, выпадавшим из окружающего воздуха, днем пузыри отвердевали от жары. Когда эти плодоносящие бугры достаточно увеличились в размерах, появились на свет различные виды животных. У кого было больше тепла, те унеслись вверх и стали летающими; в ком преобладала земля, те стали пресмыкающимися и другими сухопутными животными, а в ком преобладала вода, стали водоплавающими. Со временем солнечный жар иссушил жизнетворные пузыри, и прочие животные впоследствии образовались путем порождения друг от друга. О возникновении полов Д. имел следующее мнение: если в земляном пузыре особь успевала полностью созреть («испечься»), то получался самец, более огненный и активный по природе, а если нет – получалась самка. Взгляд Д. на происхождение и эволюцию жизни восстанавливается по тексту «Истории» Диодора Сицилийского (источником которого по данным вопросам был Гекатей Абдерский, ученик Д.). Идеи Д. восприняли и развивали эпикурейцы, и в пятой книге поэмы Лукреция «О природе вещей» излагается в основе своей демокритовский материал.
Свидетельства Аристотеля (в «Истории животных» и «О возникновении животных») показывают, что Д. систематически занимался наблюдениями живой природы в ее разнообразных формах. Он искал причину всех явлений: откуда у пауков паутина и почему у оленей и быков растут рога, почему бесплодны мулы и как возникают уродства. Отдельное внимание Д. уделил изучению различных этапов процесса порождения, от зачатия и внутриутробного развития плода до особенностей родов в зависимости от климатических условий местности.
Традиционно, как и все досократики, Д. рассматривал антропологию как часть космологии и натурфилософии. Д высказал мысль об эволюции возникшего наряду с другими живыми существами человечества от примитивных форм общежития, объяснимых инстинктом самосохранения ввиду опасности и страха перед дикими зверями, до высших форм, связанных с достижениями культуры. По Д., люди создали культуру (включая земледелие, различные ремесла, музыкальное искусство), подражая природе и навыкам различных животных, со временем учились на собственном опыте избирать и сохранять полезное для жизни. Вероятно, интерес к истории культуры побудил Д. предпринять собственный расчет т. наз. Троянской эры – года взятия греками Трои. Описанные в эпосе Гомера события считались наиболее ранними в истории, и по ним делался косвенный вывод о времени существования самого человечества. Расчеты Д. показали ок. 1150 до н. э.
Учение о душе и познании. Уделяя серьезное внимание изучению различных сторон жизни человека и человечества, Д. не испытывал потребности в духе современной ему философии дать определение, что есть человек. Доксографы сохранили логически безыскусное: «Человек – то, что всем известно» (фр. 165). Между тем Д. впервые детально разработал теорию чувственного познания и одним из первых указал на зависимость свойств и качеств вещей от способа их восприятия, в ходе которого изменяется если не сам познаваемый предмет, то, во всяком случае, его образ. Согласно Д., все понятия, составляющие язык нашего описания внешнего мира, не соответствуют ничему «поистине», оттого все наше познание, по существу, конвенционально (νόμος – соглашение, узаконенный обычай). «По обычаю сладость, по обычаю горечь, по обычаю холод, цвет, теплота, на самом же деле (ἐτεῇ) – атомы и пустота» (фр. 90; 55). В том же значении слово νόμος («обычай») до Д. использовал Эмпедокл, говоря об условности таких привычных слов, как «рождение» и «гибель», в то время как первоэлементы на самом деле вечны (ср.: DK31 B 9). По Д., раз у атомов нет качеств (цвет, запах, вкус и т. д.), то этих качеств нет и у вещей, ибо «из ничего ничего не бывает». В данном случае его логика сопоставима с логикой рассуждения Анаксагора, только с прямо противоположными выводами: по Анаксагору, если в чувственном мире есть качественное разнообразие, то такое же разнообразие должно быть приписано началам-гомеомериям.
Чувственное восприятие Д. объяснял с помощью «истечений» от тел: от поверхности тел в разные стороны отлетает некая материальная пленка, сохраняющая форму воспринимаемого тела (εἴδωλον, «видик»), она попадает в глаз, затем в душу, в которой отпечатывается – так возникают наши представления (ср. учение о материальных истечениях у Эмпедокла). Все чувственные качества, по Д., являются результатом воздействия атомов на орган восприятия, при этом впечатление формируется, с одной стороны, благодаря формально-количественным различиям атомов, их сочетаниям и характеру пор – пустот, разделяющих атомы внутри тел, а с другой стороны, благодаря строению воспринимаемого органа. Объяснение Д. зрительных и вкусовых восприятий можно восстановить по сочинению Теофраста «Об ощущении и ощущаемом». Простыми цветами Д. признавал четыре: белый, черный, красный и зеленоватый. Частицы, создающие впечатление белого цвета, гладкие, поры в белых предметах прямые, а частицы черного цвета – шероховатые, неровные и неодинаковых форм. Красный цвет связан с круглыми, как теплота, но большими по размеру. Зеленоватый цвет слагается из твердого и пустого, его оттенки меняются в зависимости от «положения» и «порядка» атомов. Остальные цвета образуются путем смешения из четырех основных, проникая и взаимно заполняя в разной пропорции поры красящих веществ. Объясняя вкусовые ощущения, Д. также приписывал каждому вкусу (соленому, сладкому, острому, кислому, горькому, едкому) свои частицы, но при этом отмечал, что ни одна из форм не встречается в чистом виде, но смешана с прочими, и лишь по преобладанию какой-то формы даются наименования тому или другому качеству. Теофраст отметил, что о запахах Д. не высказался с той же определенностью, сочтя это его упущением (фр. 500–502). Различия в восприятии разных лиц (что кажется сладким большинству, может представиться кому-то горьким) объяснялись как изменчивостью предмета (один и тот же атом, «повернувшись», может восприниматься и как кислый, и как сладкий), так и изменчивостью субъекта и различием в устройстве пор воспринимающего органа, который позволял проникать извне больше атомам одной формы, чем атомам другой, формируя таким образом итоговое восприятие как сладкое либо горькое.
Из относительности чувственного познания проистекал скептицизм в теории познания: по Аристотелю, Д. полагал, что истины или нет, или она нам неизвестна (фр. 52), Секст Эмпирик сближал Д. со скептической традицией. Ряд его высказываний поддерживают этот взгляд: «Человек удален от истинной действительности» (фр. 48), «Ничего мы на самом деле не знаем, но для каждого формируется свое переменчивое мнение (ἐπιρρυσμίη δόξις)» (фр. 49), «Знание того, каковы вещи на самом деле, сопряжено с очень большими трудностями» (фр. 50), ср. также фр. 51: «истина – в глубине».
Вопросы о природе души, знания и познающих способностей обсуждались Д. в контексте, заданном его предшественниками и современниками: Эмпедоклом, Протагором, Анаксагором. Не отступая ни от атомизма, ни от принципа «подобное познается подобным», Д. полагал, что душа состоит из мельчайших атомов шарообразной формы (того же вида, что и огонь), поэтому она сообщает телу тепло и движение – т. е. жизнь; при этом атомы души и тела физически «перемешаны», но ценностное первенство в паре душа–тело отдано душе (ср. фр. 784).
По словам Аристотеля, Д. отождествлял душу и ум (фр. 67–68), однако комментатор Иоанн Филопон отмечает, что у самого Д. об этом нигде не сказано, но Аристотель вывел это силлогистически. В досократовской традиции еще не было учения об иерархической структуре души, впервые разработанной Платоном. Для передачи идеи о центре сознания и понимания в человеке Д. использует и термин «душа» (ψυχή), и термины «познание» (γνώμη), «разум» (φρῆν), «размышление» (τὸ φρονεῖν), «мышление» (νοεῖν). Как душа отлична от тела, хотя тоже состоит из атомов, так и разум Д. отличал от души, в смысле отличия мышления от чувственного восприятия, при этом тот и другой процесс он объяснял через «отпечатывание образов». С одной стороны, есть два вида познания: «подлинное» (γνώμη γνησιή) и «темное» (γνώμη σκοτιή), фр. 83 (= Sext. Adv. math. VII 139, который сразу же переводит терминологию Д. на современный ему язык: γνῶσις διὰ τῆς διανοίας / διὰ τῶν αἰσθήσεων). К «темному» относится восприятие с помощью пяти органов чувств, а к «подлинному» – восприятие невидимого по причине своей мелкости, т. е. атомов. С другой стороны, Д. утверждал, что критерием достоверности являются именно чувства, а разум (φρῆν), если отходит от чувственного опыта, ненадежен (фр. 79–80).
Как ученого Д. интересовали вопросы отличия сна и бодрствования, жизни и смерти (последней теме, возможно, было посвящено соч. «О том, что в Аиде», в котором Д. собрал свидетельства о людях, которые считались умершими, но потом возвратились к жизни, фр. 585 = Procl. In Remp. II, 113). В рамках своей теории истечений форм-«идолов» им предложено объяснение сновидений как атомарных образов прошлых событий, витающих в пространстве и попадающих в душу во время сна; при этом в пору осеннего листопада, когда воздух колеблем падающими листьями, оболочки долетают до нас искаженными, так что верить осенним снам нельзя; сны вернее в ту пору, когда оболочки летают по воздуху беспрепятственно (фр. 476). После смерти тела атомы души рассеиваются в окружающем воздухе, но так как этот процесс происходит не мгновенно, то даже мертвые тела, по Д., обладают какой-то способностью ощущения (фр. 586). Д. изучал состояния летаргического сна и случаи т. н. «воскрешения мертвых», которые объяснял тем, что в мнимо умерших «не потухла вся жизнь», а точные признаки окончания жизни не могут установить даже врачи (фр. 585–586). Он проводил наблюдения на кладбищах (фр. 587), изучал посмертные изменения, происходящие с трупами, и для лучшего сохранения советовал сохранять трупы в меду (фр. 588). Главной причиной смерти живого существа, как и причиной гибели космоса, Д. считал прекращение притока частиц извне, способных подпитать душу, так что внутреннее жизненное тепло уступает место холоду и смерти (ср. Arist. De resp. 472a10–11: «во вдыхании и выдыхании заключаются жизнь и смерть»).
Учение о богах и отношение к религии. Д. признавал существование богов, полагая их состоящими из атомов разумными существами, очень большими и очень долго живущими, однако не вечными. От них, как и от всего телесного, тоже исходят пленки-«идолы» (εἴδωλα), причем одни «добрые», а другие «злые»; они предвещают будущее «своим видом и произносимыми звуками» (фр. 578; 472а), чаще всего эти образы залетают в нас во сне через поры тела. Главный итог рассуждений Д. о богах тот, что бояться их не следует, но попросить о благотворном влиянии – весьма предусмотрительно. Такое объяснение бытия богов, по замечанию Цицерона, граничит с отрицанием их существования (фр. 472а), и в Античности у Д. была устойчивая репутация атеиста, тем более что гадания, традиционную веру в богов и посмертное воздаяние он связывал с суевериями и страхом смерти (фр. 581; 583). Возникновение традиционной религии и веру в существование богов Д. связывал главным образом с незнанием истинных причин природных, и в первую очередь привлекавших особое внимание небесных, явлений, таких, как гром, молния, кометы, соединения светил, затмения Луны и Солнца (Sext. Adv. math. IX 24).
Этика. Этические фрагменты Д. составляют наиболее значительное собрание периода до Платона. Диоген Лаэртий указывает следующие сочинения согласно изданию Трасилла: «Пифагор», «О состоянии духа мудреца» (Περὶ τῆς τοῦ σοφοῦ διαθέσεως), «О том, что в Аиде», «Тритогения», «О доблести, или О добродетели» (Περὶ ἀνδραγαθίας ἢ περὶ ἀρετῆς), «Рог Амалфеи», «Об эвтюмии», «Этические записки». Кроме того признается, что собрание моральных наставлений в «Антологии» Иоанна Стобея (более 100 изречений, в собр. Лурье большинство из них входят в число группы фр. 595–800), помещенных под именами «Демокрита» и «Демократа», содержит в т. ч. и аутентичный материал, но в настоящем виде эти тексты являются результатом долгого процесса составления эксцерптов и парафраз, так что судить, насколько близко каждое высказывание передает слова самого Д., весьма затруднительно.
Этика Д. – продолжение его атомистической физики: как атом есть полное и самодостаточное бытие, так и человек есть самодостаточное бытие, тем более счастливое, чем более замкнутое в себе самом. Для выражения своего понимания счастья Д. придумал несколько терминов: «благодушие» (εὐθυμίη, эвтюмия), «благосостояние» (εὐεστώ), «бесстрашие» (ἀθαμβίη), атараксия, использовал также и традиционные термины «гармония» и «размеренность» (фр. 742). Центральное понятие его этики – эвтюмия, которой была посвящена отдельная книга. Учение о благодушии-эвтюмии находится в связи с критикой Д. традиционной религии и верований в судьбу (тюхе). Неологизмы εὐθυμία и εὐεστώ подчеркивали его отказ от традиционного понимания счастья как дарованного богами (эвдаймония, εὐδαιμονία) либо удачным случаем (эвтюхия, εὐτυχία): в результате сам принцип счастья приобретал не внешнюю, а внутреннюю обусловленность. Значение термина прежде всего связано с понятием меры, самоограничения по отношению к телесным удовольствиям: «Эвтюмия возникает благодаря умеренности в удовольствиях и размеренной жизни» (фр. 657). Обладающий благодушием (ὁ εὔθυμος, по существу, мудрец) умеет радоваться тому, что имеет, не завидуя чужому богатству и славе, он стремится к справедливым и законным делам, отчего «и во сне и наяву» радостен, уравновешен и поистине здоров; он трудится в меру сил («всякий вид работы приятнее, чем покой»), однако остерегается быть «слишком деятельным в частных и в общественных делах» (фр. 737). Эвтюмия не тождественна удовольствию, она есть такое состояние, при котором душа «спокойна и неколебима, не терзается никакими страхами, суевериями или прочими переживаниями» (фр. 735).
Удовольствие и страдание Д. полагал критериями различения добра и зла (фр. 734 = Sext. Adv. math. VII 140), однако он избегает гедонистического оформления своего учения благодаря апелляции к внутреннему оценочному критерию, именуемому или «божеством» (δαίμων) в нас, или «стыдом перед самим собой» (фр. 604), который оказывается опорой нравственного поведения и истинной «природой» души, в отличие от внешних установлений. Способность стыдиться в наибольшей степени составляет добродетель, на ней основывается надежное воспитание (фр. 692). Д., в отличие от софистов, подчеркивает не различие, а близость воспитания (обучения, διδαχή) и природы: обучение формирует (μεταρυσμοῖ) человека и благодаря этому развивает его природу (φυσιοποιεῖ), фр. 682. Идеи Д. о воспитании как второй природе стали плодотворной альтернативой господствовавшей в философии 5 в. жесткой оппозиции «природа – закон» и повлияли на этико-социальные теории периода классики.
Влияние. Традиционно считается (благодаря эпикурейской историографии), что Д. был учителем Протагора (D. L. IX 42) и, соответственно, повлиял на формирование релятивистских учений софистов. Также он считается одним из источников формирования скептической традиции – влияние на Пиррона через Метродора Хиосского и Анаксарха. Но более всего значимо сопоставление учений Д. и Эпикура, второго крупнейшего сторонника атомистической теории.
Как авторитетный оппонент Д. незримо присутствует на страницах платоновских произведений, хотя сам Платон ни разу не упоминает его имени. Молчание Платона объяснимо, вероятно, нежеланием лишний раз дать слово влиятельной и популярной философской теории, построенной на принципах, прямо противоположных его собственным (в т. ч. касающимся возникновения космоса, природы, души, религии, государства). В определенной степени ответом Платона Д. можно считать в целом его диалог «Тимей», в котором, помимо прочего, представлено альтернативное демокритовскому учение о материи и ее элементарных неделимых частицах (в этом смысле физика Платона типологически может быть отнесена к атомистическим учениям, см. Атомизм).
Фрагменты и переводы
Литература
Общие работы:
Исследования:
М. А. СОЛОПОВА