|
|
|
ДОКСОГРАФИЯ (от δόξα, мнение, и γράφω, описываю; лат. placita), один из жанров античной историографии философии. Реконструкция этого жанра, анализ его особенностей и эволюции, а также издание текстов его главных представителей были осуществлены Германом Дильсом. Дильс подтвердил идею своего учителя Г. Узенера о том, что исходным образцом и источником сохранившихся доксографических трудов был компендий Теофраста «Мнения физиков» в 16 (или 18) кн., созданный, вероятно, в последние десятилетия 4 в. до н.э. Две наиболее полные (из сохранившихся) доксографических коллекции – Placita philosophorum Псевдо-Плутарха (2 в. н. э.?) и Eclogae physicae Стобея (5 в. н. э.) – прямо восходят к утраченному собранию в 5 кн. неизвестного нам ближе компилятора Аэтия (ок. 100 н.э.). Между Аэтием и Теофрастом Дильс постулировал еще один промежуточный источник, названный им Vetusta placita.
Дильс ввел и сам термин «доксографы», под которыми он понимал авторов тех сочинений, жанровые характеристики и основное содержание которых могут быть прямо или косвенно возведены к труду Теофраста. После Дильса термин «доксография» получил расширенное (а иногда и пейоративное) значение и нередко стал обозначать всякое сжатое систематическое изложение философских учений прошлого. Хотя такое значение имеет право на существование, нужно учитывать, что доксография в узком смысле этого слова была не единственным жанром античной историографии, систематически излагавшим философские доктрины; кроме того, она касалась лишь физических учений. Тематика «Мнений физиков» в целом совпадала с тем, что Аристотель понимал под «исследованием природы» (περὶ φύσεως ἱστορία), равно как и с тематикой трудов большинства досократиков. Сюда входили основные понятия и категории физики (начала, материя, причины, место, время, пустота и пр.), а также ее отдельные отрасли, расположенные от космологии до эмбриологии, т. е. в том порядке, который угадывается уже у Алкмеона и наиболее полно известен нам по платоновскому «Тимею».
Одним из предшественников доксографии была монография, посвященная отдельному философу или философской школе. Первой такой работой была, вероятно, книга «Пифагор» Демокрита (DK68 A 33). Пифагорейцы и далее оставались излюбленным предметом монографии, о них писали Ксенократ, Гераклид Понтийский, Аристотель. Довольно рано сложилось определенное разделение между трактатом, направленным против учений некоего философа, напр. «Против Зенона» или «Против Демокрита» Гераклида, и книгой о некоем философе, напр. «Об учении Парменида» Ксенократа. Аристотель написал ряд монографий об отдельных досократиках, еще больше таких трудов у Теофраста. При этом их тематика не пересекается: Аристотель писал об элеатах («Против Ксенофана», «Против Зенона», «Против Мелисса») и пифагорейцах («Против Алкмеона», «О философии Архита»), а Теофраст об ионийцах (Анаксимандре, Анаксимене, Анаксагоре, Архелае, Демокрите, Диогене, Метродоре) и Эмпедокле. Материал этих монографий Теофраст использовал при подготовке «Мнений физиков».
Доксографические обзоры до Теофраста. Компендию Теофраста предшествовала почти вековая традиция доксографических обзоров. Один из ранних обзоров, содержащийся у Геродота, предваряет его объяснение причин разливов Нила сводкой трех более ранних мнений (Hdt. II 20–23): Фалеса, Евтимена из Массалии и Анаксагора (имена их не названы, но легко восстановимы). Обзор Геродота содержит ряд типичных для доксографии черт: формулируется физическая проблема, в хронологическом порядке приводятся мнения о ней предшественников, затем следует их критика. Проблема разливов Нила, ставшая к 5 в. традиционной, служила удобной отправной точкой для традиции, которая фиксировала мнения соперничавших друг с другом мыслителей, наглядно демонстрируя агональный характер греческой философии (ср. Gorg. Helen. 13 = DK82 B 11, 79 сл.). Софист Горгий, доказывая полемический тезис о том, что ничего не существует, предпослал своим аргументам доксографический обзор ([Arist.] MXG 979a14–18), суммирующий противоположные тезисы тех, кто утверждал или отрицал возникновение мира и движение. У его ученика Исократа (Isocr. Antid. 268) мы впервые встречаем список имен досократиков с их началами: некто утверждал, что число начал бесконечно, Эмпедокл – что их четыре, Ион – что три, Алкмеон – что два, Парменид и Мелисс – что начало одно, а Горгий – что вообще ничего нет (Antid. 268). Там, где другие подчеркивали разногласия, Гиппий в своем «Собрании» предпринял попытку найти родство между идеями древних поэтов, с одной стороны, и прозаиков, в основном философов, с другой (DK86 В 4).
К рубежу 5–4 вв. были выработаны основные методы организации философских мнений: хронологический и систематический. Последний включал в себя разделение мыслителей по числу или характеру их начал на противоположные (монисты и плюралисты, приверженцы и противники движения и т. п.) и «родственные» группы (напр., Фалес и Гиппон, выдвигавшие одинаковое начало). Платон активно пользовался этими методами, сделав их в ряде случаев более эксплицитными, но не внес в них ничего принципиально нового. Поскольку его интересовали лишь те досократики, в ком он видел своих предшественников, прежде всего Парменид и Гераклит, доксографические пассажи его диалогов касаются одного и того же узкого круга лиц и в целом спорадичны.
Составной частью философского и научного метода доксография стала лишь у Аристотеля, для которого мнения «физиков» были отправной точкой в решении натурфилософских проблем, независимо от того, соглашался он с ними или нет. Помимо эпистемологической связи между Аристотелем и досократиками существовала и осознанная историческая связь, опиравшаяся на впервые разработанные им представления об интеллектуальном развитии во времени и о своем месте в истории идей. По аналогии с телеологически понимаемым развитием природы общество, культура и ее отдельные отрасли (науки, искусства, философия и т. п.) развиваются от примитивного состояния к совершенному, причем для многих вещей совершенство мыслилось уже (или почти) достигнутым. В частности, развитие философии, начальные идеи которой были незрелы, подобно речам ребенка, должно было вскоре завершиться системой самого Аристотеля (Met. 993a15–17; fr. 53). В такой перспективе мнения досократиков виделись как подготовительный этап к теориям Аристотеля, поэтому и он сам, и Теофраст интерпретировали их в перипатетических терминах, нередко заставляя мыслителей 6–5 вв. отвечать на вопросы, которых те перед собой не ставили.
В рамках этой исторической конструкции, называемой телеологическим прогрессизмом, были выработаны основные критерии того, когда возникает философия, чем она отличается от предшествующих ей форм мысли и других видов интеллектуальной деятельности, в каком направлении она развивается и кто может быть квалифицирован как философ. Аристотель отождествил начала философии с учением милетской школы – Фалесом, Анаксимандром и Анаксименом (которых Платон практически игнорировал), усмотрев в рассуждениях «физиков» о природе принципиальное родство со своим способом философствования и принципиальные же отличия от мифологических спекуляций греческих и восточных теогоний, которые в лучшем случае могли считаться предысторией философии. Конструкция Аристотеля была доминирующей в античной историографии философии, а в модифицированном виде остается таковой до сих пор.
Из доксографических обзоров Аристотеля наиболее важен его очерк развития идей о четырех причинах в Met. А 3–7, в основе которого лежит классификация мнений по типу причин (сначала материальная, затем причина движения и т. д.), но поскольку все ранние «физики» и часть поздних признавали лишь одну телесную причину, изложение с самого начала приобретает исторический характер. Мнения монистов объединены по сходству их начал: Фалес и Гиппон – вода, Анаксимен и Диоген – воздух, Гиппас и Гераклит – огонь. За монистами следует Эмпедокл, добавивший четвертое начало, землю, и Анаксагор, считавший, что начал бесконечно много. Анаксагор и Эмпедокл обратились от телесных причин к причинам движения, однако вслед за ними названы Левкипп и Демокрит, которые признавали лишь телесные причины; за атомистами следуют пифагорейцы. Дойдя в освещении плюралистов до предпоследней стадии своего обзора, Аристотель возвращается к «метафизическим» монистам: Ксенофану, Пармениду и Мелиссу. Последним следует Платон, который добавил третью, формальную, причину к уже известным, тогда как о четвертой, целевой, никто ничего ясного не сказал.
«Мнения физиков» Теофраста. Развитые Аристотелем методы организации и подачи мнений были еще последовательнее применены Теофрастом. «Мнения физиков» в целом были организованы систематически, выбор и последовательность проблем отражали исторически зафиксированные интересы «физиков». Материал делился на книги и главы в соответствии с категориями перипатетической физики. Внутри глав, посвященных отдельным проблемам, основной «единицей деления» были учения конкретных философов, которые объединялись в группы по степени близости друг к другу и/или часто, но необязательно следовали друг за другом в хронологическом порядке. Первая глава, посвященная началам философов (fr. 224–230 FHSG), была организована так, чтобы читатель мог представить себе историческую картину совершенствования философии от первых, еще незрелых теорий к ее современному состоянию. Приведя краткие биографические сведения о «физиках» (место рождения, патронимик, имя учителя), Теофраст концентрирует внимание читателя на возникновении и восприятии новых идей, на конкретных формах развития натурфилософии, на индивидуальном вкладе каждого мыслителя и его зависимости от предшественников. Представив в первой главе общую генеалогическую схему развития философии, Теофраст, вероятнее всего, не видел необходимости точно воспроизводить ее во всех остальных главах. Он мог делить «физиков» на любые группы и излагать их мнения по отдельным проблемам в любом удобном для него порядке, например по степени развитости доктрин, – такой принцип часто, но отнюдь не обязательно совпадал с хронологическим.
Если у Аристотеля доксографические обзоры были частью его подхода к решению философских и научных проблем, то Теофраст отвел историографии специальное место. Реорганизуя подготовительный материал (своих и Аристотеля) историко-критических монографий, Теофраст не счел необходимым полностью устранить критику, хотя, вероятно, сократил ее. Компендий был нацелен на возможно более полное историографическое освещение мнений – как истинных с точки зрения перипатетической физики, так и ложных – каждого из известных Теофрасту «физиков». Соответственно, он вынужден был фиксировать множество одинаковых мнений по одной и той же проблеме (напр., вечен ли космос, Aёt. II, 4). Такое обилие мнений делало их подробное критическое обсуждение весьма сложным. Еще одним важным ограничителем критики было то, что в подавляющем большинстве случаев «правильный» ответ на вопросы, которые Теофраст ставил перед «физиками», был известен ему заранее. В «Мнениях физиков» перипатетическая точка зрения на реферируемые проблемы отсутствовала, поскольку она уже была изложена в трудах Аристотеля и самого Теофраста. Компендий Теофраста представлял прежде всего исторический интерес, указывая на многочисленные попытки достичь истины, содержавшейся в физике Ликея.
Общее представление о структуре и тематике «Мнений физиков» дает реконструкция Дильсом их сокращенной переработки, Vetusta placita. Ее 1-я книга трактовала начала физики, 2-я – космологию и астрономию, 3-я – метеорологию, 4-я – землю, море и разливы Нила, 5-я – душу (психологию и отчасти физиологию), 6-я – тело (физиологию и эмбриологию). Т. обр., компендий покрывал всю физику, предмет которой простирался от небесных тел до животных и растений (Theophr. Met. 9a3–15, 9b20–10a4, ср. Aёt. V, 14. 19–22. 26). При этом Теофраст ориентировался на мнения определенной категории авторов, писавших «о природе» (= «физиков»). Поэтому мнения Платона как автора «Тимея» были учтены в этом компендии, а мнения математиков (к μαθηματικοί относились и астрономы), «теологов» и врачей – нет. Этим группам были посвящены сочинения коллег Теофраста. Начала «теологов» от Орфея до Ферекида рассматривались в «Истории теологии» Евдема Родосского (fr. 150 Wehrli), математическим и астрономическим открытиям были посвящены его «История геометрии», «История арифметики» и «История астрономии» (fr. 133–149). Исходя из аристотелевского понимания различий между физикой и математической астрономией (Phys. 193b22–36), Евдем ограничился лишь математической астрономией, тогда как Теофраст рассматривал мнения, относящиеся и к физической, и к математической астрономии, но лишь в том случае, если они принадлежали «физикам». Менон в «Медицинском собрании» рассматривал теории о причинах болезней, которые, по Аристотелю, являются предметом, общим для физики и медицины. Поэтому помимо врачей Менон учитывал и взгляды таких «физиков»», как Гиппон, Филолай и Платон.
Известно о существовании эпитомы компендия Теофраста, подготовленной самим автором либо кем-то из его школы. Vetusta placita – еще одна сокращенная (всего 6 книг) и переработанная версия «Мнений физиков», – появилась, вероятно, во 2-й четв. 1 в. до н.э., судя по явным стоическим тенденциям, в школе Посидония. В нее были добавлены мнения Аристотеля, перипатетиков, академиков, эпикурейцев и (особенно много) стоиков – как отдельных философов, так и школ в целом. Тематическое расширение материала произошло также за счет того, что Посидоний проводил границы между физикой и другими науками иначе, чем Аристотель. В результате, в Vetusta placita появились такие темы, как мантика (Aёt. V, 1), здоровье и болезни (V, 29–30) и др. Кроме того, в соответствии с новыми критериями отбора материала сюда были включены отсутствовавшие у Теофраста мнения: 1) древних «теологов» и поэтов (e. g. Aёt. I, 6); 2) «математиков», т. е. астрономов (Евдокс, Аристарх, Эратосфен и др.), а иногда и астрологов, учения которых интересовали Посидония; 3) врачей эпохи классики (Гиппократ, Диокл) и особенно эллинизма (Герофил, Эрасистрат, Асклепиад).
Включение в Vetusta placita нового материала и новых имен с одновременным сокращением объема существенно изменили структуру глав, характер подачи мнений и порядок имен. В целях экономии места подробное изложение теорий заменяется сокращенным; формулировки часто носят следы стоической терминологии. С этой же целью одинаковые мнения излагаются от имени двух, трех и более мыслителей; иногда такие группы насчитывают свыше 10 имен (Aёt. IV, 9.1). Критика Теофрастом своих предшественников была изъята практически целиком.
После Vetusta placita каждая последующая версия была сокращением, упрощением и схематизацией предыдущей; к труду Теофраста доксографы уже не обращались. Аэтий сократил Vetusta placita (5 книг вместо 6), добавив при этом лишь несколько более поздних имен. Опирающиеся на него сочинения Псевдо-Плутарха и Стобея составляют вместе около половины объема Аэтия. В то время как Стобей соединил текст Аэтия с материалом, принадлежавшим Арию Дидиму (1 в. до н.э), Псевдо-Плутарх ничего нового к Аэтию не добавил. Следовавший за ним доксограф, т. н. Псевдо-Гален (5 в.?), еще больше сократил это сочинение. Кроме Псевдо-Галена версией Псевдо-Плутарха пользовались христианские полемисты Афинагор (2 в.) и Псевдо-Юстин (3 в.), а также Евсевий Кесарийский (3–4 в.) и Кирилл Александрийский (4–5 вв.). Эта же версия была доступна византийским авторам, а Коста ибн Лука (9 в.) перевел ее на арабский.
Доксография и другие жанры философской историографии. Практически одновременно с доксографией возникла биография, основателями которой были перипатетики Аристоксен и Дикеарх. Биография не подразумевала сколько-нибудь подробное изложение философских учений, тем более их анализ. В центре повествования стояла личность философа, его образ жизни, к стандартным темам относились происхождение мыслителя, его учителя и ученики, путешествия, общественная и политическая деятельность, характер и привычки, изречения и, наконец, смерть. Т. обр., биография сформировалась как жанр, комплементарный к доксографии (в которой биографические данные были минимальны) и рассчитанный на более широкую аудиторию.
В философской биографии эпохи эллинизма жизнеописания философов объединялись в сборники, устанавливалась философская генеалогия отдельных мыслителей и целых школ. Это привело к появлению нового жанра, преемств фило софов, зачинателем которого считается Сотион из Александрии (нач. 2 в. до н. э.). Его «Преемства философов» соединили в одну генеалогическую схему все известные на то время философские направления. Композиция «преемств» объединяет систематический и хронологический принципы: все философы были распределены по школам, каждой из которых посвящена отдельная книга; первой в книге шла биография основателя школы, за ним следовали его ученики и последователи; отдельно шли те, кого не удалось присоединить к какому-либо преемству. В свою очередь, все школы, начиная с милетской и кончая эллинистическими, были разделены Сотионом на две ветви, ионийскую и италийскую, внутри которых они соединялись друг с другом линиями преемственности и рассматривались в хронологическом порядке. Из фрагментов преемств следует, что собственно философские доктрины занимали в них крайне незначительное место, основной материал был биографическим.
Литература о философских школах восходит к сочинению «О школах» (Περὶ αἱρέσεων) Гиппобота, старшего современника Сотиона. Этот жанр был посвящен систематическому изложению доктринальных систем отдельных философских школ. В частности, сам Гиппобот рассматривал этические доктрины постсократовских школ. В дальнейшем сочинения о школах стали трактовать и физические (Арий Дидим), и медицинские учения, сохраняя тем не менее, свои генетические и типологические отличия от доксографии. Если в доксографии мнения философов были сгруппированы тематически, в соответствии с детально разработанной Теофрастом схемой, следы которой видны и у самых поздних доксографов, то в литературе о школах материал был организован сначала по школам, затем по предметам (логика, физика, этика), а внутри этих предметов – по темам.
Помимо чистых образцов жанров существовали и смешанные. Так, многие христианские авторы – Ипполит Римский (ум. ок. 235), Евсевий, Гермий (2–3 в.?), Епифаний (4 в.) – используют доксографию, которая организована не систематически, а просопографически, когда под именем одного философа объединены его основные мнения. Такая доксография демонстрирует явные следы влияния биографических преемств, которое проявляется, однако не в обилии биографического материала (зачастую его еще меньше, чем у Теофраста), а в методе подачи материала. Он состоит в том, что мнения перегруппированы под именами отдельных философов, которые следуют друг за другом в порядке, известном из преемств: ионийцы, пифагорейцы, элеаты, атомисты и т.д. Таков, с некоторыми вариациями, порядок имен у Ипполита, Евсевия и Епифания. Доксография в эксцерпте из «Стромат» у Евсевия гораздо полнее отражает исходный порядок книг у Теофраста: начала, космология, астрономия и т. д., в ряде случаев вплоть до физиологии. Автор этого обзора прямо опирался на эпитому Теофраста, лишь перегруппировав ее материал по схеме преемств.
Сходная с эксцерптом у Евсевия доксография содержится в 1-й книге «Опровержения всех ересей» Ипполита Римского, опирающейся на несколько источников. Один из них (I, 1–4) содержит как доксографию (низкого качества), так биографические заметки. Кроме того, в Ref. I заметны и следы разделения философии на физику, этику и логику, характерного для литературы о философских школах. Судя по всему, такого рода «синтезирующие» компиляции не были характерны для эллинистической историографии философии.
Наш главный биографический источник по греческой философии – «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэртия (1-я пол. 3 в.) – соединяет в себе характеристики биографических преемств, доксографии и литературы о философских школах. Однако ни прямые предшественники Диогена, ни его прямые продолжатели нам не известны, так что он остается, скорее, исключением. Необычен и его метод объединения разнообразных источников. Биографии в сборнике Диогена содержат два типа доксографии: сначала дается «общая», более краткая и поверхностная, за ней следует «подробная», организованная таким же образом, как в эксцерпте из «Стромат» у Евсевия и у Ипполита. «Общая» доксография также в основе своей восходит к «Мнениям физиков», однако ее промежуточные источники до сих пор неизвестны.
Литература:
Л. Я. ЖМУДЬ