АНТИОХ АСКАЛОНСКИЙ (̕Αντίοχος) (130/120, Аскалон в Палестине – вскоре после 69 до н. э.), философ-платоник, организовавший в Афинах свою школу, называвшуюся «древней Академией», как сообщает в «Бруте» (315) Цицерон, слушавший А. в 79 до н. э. (sex menses cum Antiocho veteris Academiae... philosopho fui).

Учителя А. – стоики Мнесарх (Numen. Fr. 28, 13 Des Places) и Дардан (Cic. Acad. II 69), – хотя мы не можем сказать, принадлежал ли когда-ни­будь А. формально к стоической школе; глава Академии Филон из Ларисы, открытый разрыв с которым произошел ок. 87–86: Филон отрицал «неор­тодоксальность» академического скепсиса и стремился показать единст­во Академии, тогда как А., полемизируя с ним в сочинении «Σῶσος» (ве­роятно, по имени одного из собеседников – стоика Соса Аскалонского), подчеркивал необходимость вернуться к искаженному скептиками начи­ная с Аркесилая учению Древней Академии, к которой помимо Платона, Спевсиппа, Ксенократа и Полемона А. относил Аристотеля и Теофраста. Ок. 87–84 – А. в Александрии, где знакомится с Лукуллом. В Афинах вел за­нятия в Птолемейоне (Cic. De fi n. V 1 sq.). Среди его знаменитых учеников – помимо Цицерона и Лукулла – Варрон. Написал «Канонику» (Sext. Adv. math. VII 201); Плутарх упоминает его сочинение «О богах» (Plut. Luc. 28, 8); Цицерон (Nat. D. I 16) говорит о некоем сочинении А., где утверждалось, что стоики и перипатетики едины на деле и расходятся только на словах. О других сочинениях А. сведений нет. Его учение – при практически пол­ном отсутствии греческих источников восстанавливаемое по Цицерону – обнаруживает явные стоические и перипатетические черты.

Физика. Как и у стоиков, по А. есть два начала – активное и пассивное, сила и материя, из которых образуется тело и качество (Acad. I 24); одни ка­чества начальные и простые, другие – вторичные и составные; начальные качества, или первопричины, суть огонь и воздух (активные) и вода и земля (пассивные): из них составляются все виды одушевленных существ и не­одушевленных предметов; из «пятого элемента» (аристотелевского эфира) образуются разумные души и звезды (Ibid., 26); сила, активное начало, есть душа мира (платоновская), ум, мудрость, бог и промысл, который проявля­ется как необходимость и случай (Ibid., 28–29).

Учение о критерии и диалектика. Критерий истины имеет начало в ощущениях, но все же это не само ощущение, а то из постигнутого им, чего не может поколебать разум; но сам разум есть «источник чувств» и чув­ство, от природы имеющее способность обращаться к тому, что приводит его в движение (Plut. Luc. 30); в конечном счете, по уточнению Зенона, кри­терием является «постигающее представление» (Cic. Acad. I 30, 41–42); по­нятия, этимологии, суждения, определения, доказательства и правильные умозаключения составляют диалектику, подобием которой является рито­рика, используемая для убеждения (Ibid., 32).

Этика. Хотя стоики создали искусственную терминологию (De fi n. V 89), по существу их этическое учение то же, что и у всех «древних»: выс­шим благом для людей является жизнь в согласии с природой (точка зрения стоиков, восходящая к Спевсиппу и Полемону, чьим учеником был Зенон), под каковой разумеется человеческая природа (De fi n. V 26; cf. SVF I 555) – точка зрения Хрисиппа); природа вложила в нас стремление к самосохра­нению, дала нам непосредственную приспособленность к своей собствен­ной природе (De fi n. V 24; ср. стоическое учение об οἰκείωσις); но природа дает только указания для нравственной жизни, некие «семена» знания: че­ловек должен совершенствовать себя сам (IV 17 sq.; V 18); при этом нельзя забывать, что человек есть некое единство духовной и телесной природы, и хотя в нем есть безусловно лучшее – его добродетель, это лучшее нель­зя мыслить без чувственности и плотской жизни (IV 37; V 38, 40); поэтому А. наряду с душевными благами (или добродетелями: умом, памятью, по­нятливостью и др. независящими от свободной воли человека; мудростью, воздержностью, мужеством и справедливостью, которые развиваются толь­ко при сознательном участии человека) признает и внешние, или телесные блага (здоровье, красота, друзья, богатство): первых довольно для счастли­вой жизни, но вместе со вторыми они ведут к жизни счастливейшей (De fi n. V 36, 38, 71, 81; Acad. I 20, 22).

При всем своем эклектизме А. сумел дать принципиально новую ориен­тацию самого типа философствования: оно теперь немыслимо без оглядки на «древних», на авторитеты, между которыми и с которыми необходимо установить согласие. Эта ориентация постепенно стала главной в платониз­ме, все более ориентированном на толкование текстов основателя школы.

Фрагменты

• Luck G. Der Akademiker Antiochus. Bern; Stuttg., 1953;
• Mette H. J. Philon von Larissa und Antiochos von Askalon, – Lustrum 28–29, 1986–87, p. 25–63.

Литература

• Lüder A. Die philosophische Persönligkeit des Antiochos von Askalon. Gött., 1940;
• Dillon J. The Middle Platonists. L., 1977, 1996², p. 52–113;
• Glucker J. Antiochus and the Late Academy. Gött., 1978;
• Barnes J. Antiochus of Ascalon, – Griffi n M., Barnes J. (edd.). Philosophia Togata. Essays on Philosophy and Roman Society. Oxf., 1989, p. 51–96;
• Görler W. Antiochos aus Askalon, – GGPh, Antike 4, 1994, S. 938–967.

Ю. А. ШИЧАЛИН