|
|
|
КАЛКИДИЙ (Calcidius – в лучших манускриптах (Van Winden, p. 2, n. 1; Waszink, p. xvii; Gersh, p. 421), также Халкидий [Chalcidius], хотя такое написание некорректно) (5 в. н. э.), латинский платоник, переводчик и комментатор «Тимея».
Жизнь. Прямых свидетельств о жизни К. не сохранилось. Вероятно, был родом из Сев. Африки. Период творческой активности К. – 5 в. – установлен на основании лингвистического анализа, в частности, обращено внимание на словарь К., восходящий в т. ч. к авторам поздней Античности (Амвросию, Августину, Кассиодору), а также на стиль его сочинений, характерный для таких поздних латинских писателей, как Клавдиан Мамерт, Сидоний Аполлинарий, Эннодий (Waszink, p. xiv–xv; Gersh, p. 424; Dillon 1977). Ныне отвергнутая более ранняя датировка творческой активности К. – 1-я пол. 4 в. – была получена на основании отождествления Озия из письма К., предваряющего перевод «Тимея» и комментарий, с Озием, епископом Кордовы (256–357/8). В пользу такого отождествления говорили титульные надписи манускриптов 11 в. Cod. Escorialensis S. III, 5 и Cod. Vaticanus 3815 (Wrobel, p. x; Switalski, p. 3, 6; Gersh, p. 69–75; Van Winden, p. 2). Аргументы против: 1) упомянутый К. Озий может быть тождествен другим Озиям, в частности жившему в Милане ок. 395 чиновнику императора (Dillon 1977), 2) аргумент «от молчания» Исидора Севильского (560– 636) и Августина (ум. 430): Исидор, известный своей ученостью, не упомянул имени К. (Waszink, p. xiii–xiv; Dillon 1977, p. 401–402), Августин же пользовался переводом «Тимея» Цицерона, а не К. (Dillon, p. 402).
Сочинения: 1) перевод части диалога «Тимей» (Plat. Tim. 17–53с); 2) комментарий к «Тимею» (Calc. In Tim. 31с–53с); 3) письмо К. Озию, предваряющее перевод и комментарий, в котором обозначено намерение К. перевести и разъяснить диалог «Тимей».
Комментарий к «Тимею» опирается на текст неполного перевода диалога (до Tim. 53с), при этом К. намеренно пропускает часть текста Платона, посвященного рассмотрению устройства идеального государства (Tim. 17–26d) и происхождения мира и человека (27ab). Экзегетический метод К. традиционен для позднеантичных авторов, как греческих (Александр Афродисийский, Порфирий, Сириан и др.), так и латинских (Макробий): К. цитирует текст Платона небольшими фрагментами и рассматривает каждый фрагмент, привлекая к своему толкованию различные отражающие интеллектуальные традиции его времени сочинения (как последователей Платона, так и его противников). О проблеме источников «Комментария» К. см.: Jones, p. 194–208; Van Winden, p. 28–51; Waszink 1962, p. xxxv–cvi; Gersh, p. 425–434. В целом в «Комментарии» прямо или опосредованно отражены представления ведущих позднеэллинистических школ – платонической, перипатетической и стоической. Источниками К. служили тексты Платона, Аристотеля, Нумения, Адраста, Плотина, Порфирия, а также Филона Александрийского и Оригена.
Первые семь глав «Комментария» можно рассматривать как введение. В них идет речь о причине пропуска К. начальной части «Тимея» при разъяснении фразы: «…такой древний и простой рассказ не нуждается в толковании... поскольку его смысл представляется ясным всем» (In Tim. Wsz, 27–1, p. 58–59; v. 25, p. 58); объясняется смысл сочинения (ratio totius operis – Ibid., v. 1, p. 59), указывается цель написания (propositus scriptoris – Ibid.), приводится содержание книги (ordinatio libri), в которой К. выделяет 27 тем (Wsz, v. 5, p. 60–61), по большей части следуя структуре «Тимея»: 1) О сотворении мира; 2) О происхождении души; 3) О соразмеренности или гармонии; 4) О числах; 5) О неподвижных и блуждающих планетах, к которым относятся Солнце и Луна; 6) О небе; 7) О четырех родах живых существ (небесных, крылатых, плавающих, земных); 8) О происхождении человеческого рода; 9) О причинах, по которым одни люди – умны, а другие – глупы; 10) О видении (De visio); 11) Об образах; 12) О пользе видения; 13) О материи; 14) О времени; 15) О первичных [четырех] элементах материи и их взаимодействии; 16) О различных телесных гуморах и флегме; 17) Об ощущении запаха и вкуса; 18) О различиях цветов и их переходе из одного в другой, также об имеющихся сходствах цветов; 19) О первичной жизненной субстанции; 20) О душе, ее частях и месте; 21) О членах тела и суставах; 22) О происхождении различных народов; 23) О болезни тела; 24) О болезни души; 25) Об излечении обоих видов материи; 26) О мире и обо всем, что содержится в нем; 27) Об умопостигаемом боге. Такой перечень мог быть результатом беглого чтения диалога К. и отметки им примечательных моментов, некоторые из которых могли быть заголовками из работ ранних комментаторов на другие части «Тимея».
Собственно «Комментарий» начинается с рассуждения о пропорциях (Tim. 31с), поскольку, по мнению К., эта тема является одной из неизученных (artes incognitae – Ibid., v. 23, p. 58). С этого места К. точно придерживается текста Платона, почти ничего не пропуская. Помимо «введения» (сap. 1–7) в этом разъяснении (сap. 8–355) возможно выделить две части: о божественном провидении (сap. 8–267) и о первичной материи (сap. 268–355). Часть первая, посвященная божественному провидению, включает в себя два раздела. В первом речь идет о сотворении мира (сap. 8–118): об устройстве тела мира и мировой души, о существующей гармонии между телом мира и его душой c отступлением о неподвижных звездах и блуждающих планетах, о соединении души и тела мира; во втором – об устройстве мира после его создания (сap. 119–267), здесь имеется рассуждение о видах бессмертных существ (о видимых богах: неподвижных звездах; земле; блуждающих планетах), о невидимых богах или демонах, о смертных существах.
Часть вторая, посвященная учению о первичной материи, состоит из вводного раздела (сap. 268–274) и трактата о материи (сap. 275–320), в котором изложены доксография, мнение самого К. о материи и дано сравнение взглядов К. в отношении материи и того, что изложено в «Тимее». Далее «Комментарий» прерывается. Несмотря на то что из своего плана К. разъяснил лишь первые 13 тем (Tim. 31с–53с), «Комментарий» представляется вполне законченным произведением (Van Winden, p. 24–27).
Основные темы «Комментария», заданные «Тимеем», могут быть рассмотрены в виде отдельных «трактатов». Изложенные К. традиционные представления о происхождении и устройстве мира даны в сочетании с учением о душе (мировой и индивидуальной, т. е. человеческой), материи, судьбе, святых ангелах или демонах (демонология). Здесь же К. рассуждает о происхождении человеческого рода; о подобии человека миру (макрокосм– микрокосм). В основе тварного мира у К. лежат три начала: Бог–Материя– Образец (Deus–Silva–Exemplar). Все начала просты, бескачественны и вечны. Бог отождествляется с высшим благом, он лежит за пределами бытия, природы, ума. Бог предшествует миру как причина, а не во времени, поэтому мир одновременно и «создан» (factus), и «вечен» (aeternus). Тварный мир – живое существо, он состоит из мировой души и тела. Мировая душа создана Богом (так же причинно и вне времени), это – «третья субстанция». Она – нечто промежуточное между делимой и неделимой субстанцией; вечна, поскольку самодвижима. Мир пронизывает жизненное начало; центр жизни не совпадает с центром мира, Землей, но находится в вечно движущемся Солнце.
Рассуждение о материи (сap. 275–320), занимающее большую часть «Комментария» (и включающее в себя разъяснение Tim. 47е–53с), начинается с исторического обзора предшествующих теорий (евреев, досократиков, эллинистических авторов) и заканчивается собственно учением о материи. Традиционно материя – ни телесна, ни бестелесна, скорее, она потенциально и телесна, и бестелесна; нескончаема во времени (perpetua); беспредельна (infi nita); не имеет форм и качеств. Особенность трактовки К. в том, что материя – одновременно изменчива и неизменна, подлежит и не подлежит воздействию (что близко воззрениям Порфирия). Взаимодействие идей, форм (species) и материи описывается в платоновских терминах «отец» (pater) – «мать» (mater) – «отпрыск» (proles) (cap. 273; 277, 13–278, 7; 330; 324, 19–23). К. говорит, что все сущее – это продукт деятельности бога, природы или человека – художника, подражающего природе. Здесь природа-космос – это ипостась, следующая после ипостасей традиционной неоплатонической триады (бог–ум–душа).
Учение о судьбе (сap. 142а–190). Здесь К. рассуждает о соотношении судьбы и провидения. Провидение – это или сам бог, или ум бога. Судьба (fatum) действует на уровне мировой души. Судьба позиционируется и как субстанция (substantia), и как действие (actus). К. признает наличие свободной воли человека и случайности. Применительно к судьбе рассматриваются понятия «возможность», «необходимость», «дивинация» и др. К. критикует стоическое учение о судьбе как фатализм.
Об индивидуа льной душе. Рассуждая о человеческой душе, К. вслед за Порфирием отвергает аристотелевское определение души как эн- телехии тела, предпочитая ему платоническую трактовку души как разумной самодвижущейся субстанции.
Д емонология (сap. 127–136). Подробнее, чем в «Тимее», К. разработана демонология, основные положения которой восходят к «Послезаконию» (981а–985е). Следуя Платону, К. перечисляет пять составляющих частей Вселенной: огонь, эфир (также огненный, но более грубый по природе), небо, воду и землю (сap. 129). Поскольку состоящий из огня верхний, а также нижний (земля) регионы Вселенной населены разумными существами – соответственно, богами и людьми, то такими же, т. е. населенными, по мнению К., должны быть и три промежуточные области. К. выделяет пять видов разумных существ (сap. 130): высшие (божественные звезды), эфирные, воздушные, водные и земные (подверженные страстям люди) (сap. 131); описывает их особенности и функции. В эфире живут существа, называемые иудеями «святыми ангелами» (sanctos angelos), греками, а также самим К. – демонами (daemones). Занимая промежуточную позицию между Богом и людьми, они заботятся о том, чтобы Богу стало известно о людских молитвах, способствуют тому, чтобы он знал о действиях и поступках людей, передают людям божественную волю, отчего они и называются «ангелами» (ἄγγελοι – посыльный, связной) – об этом, согласно К., свидетельствуют греки, латиняне и весь варварский мир (сap. 132). Природа демонов смешанна: божественна и бренна; они подвержены страстям (с. 131), невидимы (c. 135b), им нет числа (с. 134). К. говорит о существовании злых демонов, о месте, которое им принадлежит, отождествляет их с падшими ангелами (cap. 135b). Он критикует теорию о том, что ангелы / демоны есть души, освобожденные от своих тел, полагая ее не соответствующей учению Платона (сap. 136).
Влияние. Значение К. сопоставимо со значением таких авторов, как Макробий (сер. 5 в.) и Марциан Капелла (кон. 5 в.). Впервые о К. упомянул Фульгенций (кон. 5 – нач. 6 в.) в титуле своего сочинения: Fabii Planciadis Fulgentii Expositio sermonum antiquorum ad grammaticum Calcidium (ed. R. Helm, 1970). В раннее Средневековье имя К. ассоциировалось главным образом с диалогом Платона «Тимей», по этой причине сведения о К. в тот период, равно как и позднее, в эпоху Каролингов, неотделимы от истории изучения «Тимея». Латинский «Тимей» К., связавший позднюю Античность и Каролингское возрождение, изучался средневековыми школярами наряду с «Комментарием на “Сон Сципиона”» Макробия. Можно сказать, что средневековый платонизм 9–12 вв. знал Платона в переводе К. и в интерпретации Макробия.
Рукописная т радиция. Общее количество манускриптов с текстами К. весьма велико – их насчитывается свыше 140 (Waszink 1962, p. cvii– cxxxi), при этом ранних (9–10 вв.) рукописей лишь 4, в основном же копии с текстами К. были созданы в 11–13 вв.
Издания:
Литература:
М. С. ПЕТРОВА