ФИЛОЛАЙ (Φιλόλαος)
из Кротона (ок. 470 – после 400 до н. э.), пифагорейский философ и ученый. В результате антипифагорейского выступления ок.
450 бежал в Фивы, где долгое время жил и учил; в конце жизни, вероятно, переселился в Тарент. Сведения о его встрече с
Платоном, посетившим Италию ок.
388, недостоверны. Ф. написал трактат «О природе», от которого дошло несколько десятков фрагментов и свидетельств. Спор об их аутентичности продолжался почти полтора века, сейчас подлинными признаются фрагменты В 1–7, 13, 17 и ряд свидетельств, остальные восходят к псевдопифагорейской литературе. Вопреки легендарной традиции, Филолай не был первым, кто опубликовал пифагорейское учение, ранее устное и тайное. До него книги писали
Алкмеон,
Гиппас, Менестор и
Гиппон, которые, как и Ф., излагали собственные взгляды. Для Платона и
Аристотеля книга Ф. была одним из важных источников по пифагореизму, однако первый относил к Филолаю лишь запрет самоубийства (А 1а), а второй – невнятное изречение (В 16). Многие идеи, которые античная доксография, восходящая к
Теофрасту, приписывает Ф., Аристотель передает просто как «пифагорейские».
Тематика трактата Ф. весьма обширна: от онтологии он переходит к гносеологии, затем к космологии и астрономии, касается других точных наук и заканчивает физиологией и медициной. Под влиянием элеатов Ф. модифицировал начала
Пифагора («предел» и «беспредельное»). Его «космос» состоит из «беспредельных и пределополагающих вещей» (τὰ ἄπειρα
καὶ τὰ περαίνοντα), которые объединяет и упорядочивает «гармония» (B 1). Воспитанный в традициях пифагорейской математики, Ф. первым ввел число и точные науки в целом в философский контекст, построив на их основе гносеологическую теорию. Как и Алкмеон, он полагал, что полное и достоверное знание о мире доступно лишь богам (В 6), но если Алкмеон предлагал основывать человеческое знание на «свидетельствах», то Ф. искал опору в математике и родственных ей науках. Его тезисы таковы:
«если бы все было беспредельным, то невозможно было бы ничего познать» (В 3); «все, что познаваемо, имеет число, ибо без него ничего нельзя ни помыслить, ни познать» (В 4). В них выражена близкая многим математикам идея: вещи познаваемы лишь в той мере, в какой они выразимы в числах. Ф. отнюдь не считал, что «всё есть число» (так интерпретировал его Аристотель), его число – это не онтологическое начало, а функция «предела», который вносит определенность в этот мир, делая его тем самым познаваемым.
Как ученый Ф. проявил наибольшую оригинальность в астрономии. В отличие от раннепифагорейской системы, в центр небесной сферы он поместил не Землю, а огненное тело, Гестию (ср. огонь Гиппаса), первой возникшую в процессе космогонии (В 7). Вокруг нее по кругам равномерно вращаются Антиземля, Земля, Луна, Солнце, пять планет и сфера неподвижных звезд. Тела, более близкие к центру, вращаются быстрее: Земля делает оборот за сутки (это объясняет смену дня и ночи), Луна за месяц (поэтому лунный день в 15 раз длиннее земного, а лунные животные в 15 раз больше) и т. д. Солнце является стекловидным телом и отражает свет Гестии, которая, как и Антиземля, нам не видна, поскольку мы живем на обращенном в другую сторону полушарии. Антиземля была, вероятно, введена для объяснения большей частоты лунных затмений по сравнению с солнечными. Таково объяснение
Филиппа Опунтского и
Аристотеля (58 B 36), последний, впрочем, приводит еще одну, явно надуманную причину: желание довести число небесных тел до «совершенного числа» 10 (Met. 986a10). Между тем небесных тел в системе Ф. не 10, а 11, кроме того, число 10 никакой роли в пифагореизме не играло. Несмотря на ряд фантастических элементов, свойственных теориям многих досократиков, в целом система Ф. была серьезной попыткой объяснить небесные явления. Его последователи Гикет и Экфант заменили вращение Земли вокруг Гестии ее суточным вращением вокруг собственной оси.
Помимо астрономии Филолай обсуждал также арифметику (В 5), геометрию, которую он называл «метрополией» других наук (А 7а) и гармонику, дав математическое выражение музыкальных интервалов от октавы до полутона (В 6а). В физиологии Ф. следовал Алкмеону (мозг – центр сознания, А 13) и другим пифагорейцам (Гиппон, Менестор), объяснявшим деятельность организма взаимодействием теплого и холодного. Причины болезни он видел во влиянии внешних факторов на кровь, желчь и флегму (А 27).
Источники: DK I, 398–419; ЛЕБЕДЕВ, Фрагменты, c. 432–46.
Лит.:
Burkert W. Lore and Science in Ancient Pythagoreanism. Camb. (Mass.), 1972;
Nussbaum M. Eleatic Conventionalism and Philolaus on the Condition of Thought, –
HSCPh 83, 1979, p. 63–108;
Huffman C. A. Philolaus of Croton: Pythagorean and Presocratic. Camb., 1993;
Жмудь Л. Я. Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. СПб,
1994;
Он же. Some Notes on Philolaus and the Pythagoreans, –
Hyperboreus 4, 1998, p. 243–270. См. также лит. к ст.
Пифагореизм.
Л. Я. ЖМУДЬ
