КРАТИПП (Κράτιππος) из Пергама (род. ок. 110/100 до н. э.), философ­перипатетик. Сначала учился у академика Ариста, брата Антиоха Аскалонского, затем покинул Академию и вместе со своим другом, Аристоном Александрийским, стал приверженцем учения Перипата (IAHerc., col. 35, 2–16). Долгое время (с 51 по 46) жил в Митилене, где с ним встречались Цицерон (Cic. Tim. 1) и Помпей (Plut. Pomp., 75), но впоследствии вернул­ся в Афины. По-видимому, К. преподавал перипатетическую философию частным образом, т. к. о существовании в Афинах этого времени перипате­тической школьной организации не известно. Цицерон характеризовал К. как крупнейшего из современных философов (Cic. De off. I, 2: princeps... philosophorum); вероятно, он был старше Андроника Родосского и Боэта, о которых Цицерон ни разу не упоминает.

Сочинения К. не сохранились. Известно о его интересе к вопросам ман­тики. Плутарх передает разговор Помпея с К. незадолго до битвы с Гаем Юлием Цезарем при Фарсале, упоминает жалобы Помпея на провидение и сказанные философом слова о том, что «должно принимать свершившее­ся, смиряясь с волей богов» (Plut. Pomp., 75). У Тертуллиана имя К. оказы­вается среди имен авторов, собиравших сведения о вещих снах (Tertull. De an. 46, 10). Наиболее содержательная информация сохранена Цицероном в трактате «О дивинации» (Divin. I 70–71). Душа, по К., отчасти происходит извне: в нас есть божественный дух (animus), от которого происходят чело­веческие души (ср. «ум-нус, приходящий извне» у Аристотеля: Gen. anim. 736b28); чувственно воспринимающая душа неразрывно связана с телом, душа разумная способна мыслить тем лучше, чем меньше ее привязанность к телу. Во сне или в состоянии исступления, когда связь души с телом ос­лаблена, душа может предвидеть будущее – на этом основано мантическое искусство. К. доказывал наличие в душе особой мантической способности и самого искусства мантики (дивинации) следующим образом: подобно тому как никто не может видеть, не имея глаз, способных видеть, и всякий убеждается в том, что у него имеется эта способность, действительно что­то увидев своими глазами (хотя не всегда глаза видят верно), – так и без способности к дивинации нельзя было бы ничего предсказать, а в достовер­ности дивинации убеждает хотя бы единичный факт сбывшегося предсказа­ния, который нельзя счесть случайным. Поскольку таковых фактов множе­ство, следовательно, дивинация существует (I 71). Традиционно выделяли два вида дивинации: естественную (сны, экстатическое вдохновение) и ис­кусственную (гадание по полету птиц, внутренностям животных, молнии и т. п.), к последней К. относился предубежденно и не доверял ее силе предсказания (в отличие от стоиков), в чем был солидарен со школьной пе­рипатетической точкой зрения (ср. Дикеарх из Мессены, fr. 13–14 Wehrli). Вероятно, записи лекций (или книга) К. послужили одним из основных ис­точников для Цицерона при работе над 1-й кн. трактата «О дивинации», на­ряду с сочинениями стоика Посидония.

Лит.:

• MORAUX, Aristotelismus I, 1973, S. 223–256;
• Glucker J. Antiochus and the Late Academy. Gött., 1978, p. 112–120;
• Gottschalk H. B. Aristotelian Philosophy in the Roman World from the Time of Cicero to the End of the Second Century A.D., – ANRW II, 36, 2, 1987, p. 1095–1097.

М. А. СОЛОПОВА