|
|
|
АРИСТОТЕЛЯ КОММЕНТАТОРЫ. В статье рассмотрена преимущественно комментаторская традиция 1 в. до н. э. – 6 в. н. э. О комментаторах сирийских, арабских, византийских, средневековых латинских и еврейских см. Аристотелизм.
ГРЕЧЕСКИЕ КОММЕНТАТОРЫ
Объем сохранившихся греческих комментариев на Аристотеля больше, чем любой другой корпус текстов, дошедших до нас от Античности. Тексты эти имеют важное значение 1) как пособие для изучения философии Аристотеля; 2) как оригинальные авторские сочинения, несмотря на подчеркнутую традиционность жанра школьного комментария; 3) как доксографический источник, поскольку в комментариях часто приводятся фрагменты ныне утраченных сочинений ранних авторов, и только благодаря комментаторам Аристотеля многие античные философы (в первую очередь досократики) нам известны не по одним лишь именам. Комментарии явились важным связующим звеном между античной философией и средневековой схоластикой.
Первой и главной задачей комментария (греч. ὑπόμνημα, ἐξήγησις, σχολαί) является разъяснение текста. Обычно текст разбивается на отдельные леммы (λῆμμα) – цитаты из текста, которые далее подлежат разъяснению в комментарии. Иногда комментируемый фрагмент цитируется полностью, иногда приводится только его начало. После леммы следует анализ текста. Классическая зрелая форма комментария – построчный комментарий, в котором лемма почти соответствует строке оригинала, так что текст выписывается и комментируется строка за строкой. Более ранней экзегетической формой были парафразы (παράφρασις), т. е. разъясняющие пересказы текста. Комментарий являлся прежде всего инструментом школьного обучения и был адресован ученикам разной степени подготовленности; этим объясняется любопытный факт написания одним и тем же автором двух комментариев разного уровня сложности к одному произведению (такие парные комментарии имелись, в частности, у Порфирия и Боэция).
Комментаторская деятельность предполагала доступность сочинений Аристотеля в форме, удобной для использования в процессе школьных занятий. И хотя известно о неких толкованиях к текстам Аристотеля, составленных его учеником Евдемом Родосским (к «Физике» и некоторым логическим сочинениям), становление и развитие комментария как особого философского жанра непосредственно связано с изданием сочинений Аристотеля в 1 в. до н. э. Андроником Родосским. Первый издатель Аристотеля стал и первым его комментатором, за которым последовали поколения других. Сохранилась сравнительно небольшая часть текстов, созданных в рамках этой богатейшей традиции.
Комментарии, изданные в серии Commentaria in Aristotelem Graeca:
на «Категории» – Порфирий, Дексипп, Аммоний, Симпликий, Олимпиодор, Филопон, Элий и Аноним (XXIII.2);
на «Об истолковании» – Аммоний, Стефан;
на «Первую Аналитику» – Александр*, Аммоний*, Филопон;
на «Вторую Аналитику» – Фемистий, Филопон, Евстратий*, Аноним (XIII.3);
на «Топику» – Александр;
на «О софистических опровержениях» – Михаил, Аноним (XXIII.4);
на «Физику» – Фемистий, Симпликий, Филопон;
на «О небе» – Симпликий; на «О возникновении и уничтожении» – Иоанн Филопон;
на «Метеорологику» – Александр, Олимпиодор, Филопон*;
на сочинения по биологии: на «О частях животных», «О движении животных», «О возникновении животных» – Михаил Эфесский, Иоанн Филопон;
на «О душе» – Фемистий, Филопон, Софоний (Псевдо-Симпликий);
на психологические сочинения (parva naturalia) – Александр («О чувственном восприятии»), Михаил Эфесский и Софоний («О памяти», «О сне и бодрствовании», «Об искусстве гадания по снам»), Софоний – также «О сновидениях»;
на «Метафизику» – Александр*, Сириан*, Асклепий*, Михаил Эфесский (?)*;
на «Никомахову этику» – Аспасий*, Аноним*, Евстратий*, Михаил Эфесский*, Аноним*, Константин Палеокаппа (Псевдо-Гелиодор).
на «Риторику» – Аноним (XXI.2);
* – авторы не полностью сохранившихся комментариев.
Античных комментаторов Аристотеля можно разделить на две большие группы: комментаторы-перипатетики (вершина традиции – Александр Афродисийский) и комментаторы-неоплатоники (вершина традиции – Симпликий). Авторитет Аристотеля для перипатетиков был безусловен, его они считали наиболее адекватным выразителем истины, для платоников же аристотелевские тексты были авторитетны в той мере, в какой понимались не противоречащими слову Платона.
Комментаторы-перипатетики 1 в. до н.э. – 2 в. н.э. Первые комментарии были составлены уже в 1 в. до н.э. к аристотелевским «Категориям», Симпликий называет их авторов «древними толкователями» (παλαιοὶ ἐξηγηταί): Андроник, Боэт, Афинодор, Аристон и Евдор (Simpl. In Cat. 159, 32–33). По-видимому, из перечисленных авторов только у Боэта Сидонского был собственно комментарий к «Категориям» (Симпликий говорит о его методе комментирования «слово за словом»), Андроник же составил простой пересказ (Simpl. In Cat. 26, 17–18; 30, 2–3). В своих комментариях Боэт уделял внимание также опровержению стоиков как сторонников неправильной, с его точки зрения, интерпретации «Категорий». О характере комментирования «Категорий» у Аристона Александрийского, ставшего перипатетиком после ухода из Академии, свидетельств не сохранилось, возможно, это не был комментарий ко всему тексту. Александр из Эг (1 в. н.э.) комментировал «Категории» и «О небе», о чем известно благодаря Симпликию, однако нельзя сказать ничего определенного о форме его комментария, как и о комментариях упомянутых тем же источником Сотиона и Ахея (In Cat. 159, 23).
В последующий период «Категории», остававшиеся в центре внимания толкователей, комментировали Аспасий, Адраст Афродисийский и Гермин (2 в. н.э.). Вслед за «Категориями» в круг комментируемых текстов постепенно были включены все основные сочинения Аристотеля. От раннего периода частично сохранились лишь комментарии на «Никомахову этику» Аспасия, который составил среди прочих и первый комментарий на «Метафизику». Аспасий и Адраст считаются одними из наиболее авторитетных комментаторов-перипатетиков, поскольку известно, что их тексты читал на своих занятиях Плотин (Porph. V. Plot. 14, 12–14). Адраст составил также трактат «О порядке сочинений Аристотеля».
Первые полные комментарии дошли от Александра Афродисийского, наиболее обстоятельного комментатора Перипатетической школы. Александр составил комментарии почти ко всем сочинениям аристотелевского корпуса, полностью сохранились его комментарии на «Топику», «О чувственном восприятии» и «Метеорологию», частично – на «Первую Аналитику» (кн. 1) и «Метафизику» (кн. 1–5). Среди его сочинений сохранились и образцы школьной экзегезы иного рода: короткие обсуждения отдельных вопросов и фрагментов аристотелевских сочинений, собранные в сборники «Апорий и решений». Для последующей традиции авторитет Александра был чрезвычайно высок, он стал комментатором как таковым, на которого достаточно было сослаться без упоминания имени: ὁ ἐξηγητής; сам Симпликий назвал его «лучшим комментатором Аристотеля» (Simpl. In Phys. 80, 16). Вероятно имея в виду Александра, Фемистий полагал, что комментаторская работа успешно завершена и теперь остается адаптировать достигнутые результаты к задачам школьного образования и составлять учебные парафразы (Themist. In An. Post. 1, 2–12).
В целом для периода характерна установка на внутреннюю реконструкцию аристотелизма: объяснение Аристотеля «с помощью Аристотеля», с использованием принятой школьной терминологии, представление его учения как самодостаточной системы и устранение из нее всех (действительных или мнимых) противоречий. Помимо экзегетической работы комментаторы-перипатетики также стремились развивать аристотелевское учение и пытались ответить на внешнюю критику аристотелизма, но делали это не в рамках комментария, а в рамках авторского трактата (σύγγραμμα), ср. сохранившиеся трактаты Александра Афродисийского, посвященные критике стоиков.
Прочие толкователи 1 в. до н.э. – 2 в. н.э. В указанный период к «Категориям» Аристотеля обращались и представители других школ. Симпликий говорит о сочинении стоика Афинодора «Против Категорий Аристотеля», которое, по-видимому, представляло собой сводку апорий, как и сочинение Корнута, написавшего «Против Афинодора и Аристотеля» (Simpl. In Cat. 62, 27).
Известно также о книге, посвященной «Категориям» платоников Лукия и Никострата (Simpl. In Cat. 1, 18–20), которая, как можно предположить, продолжила критический анализ «Категорий», начатый Евдором Александрийским (2-я пол. 1 в. до н.э.). Симпликий в своем комментарии не раз приводит его критические замечания, нигде не называя Евдора комментатором. По-видимому, Евдор в какой-то форме обсуждал и «Метафизику» (по крайней мере, фрагмент, посвященный изложению учения Платона в 1-й книге «Мета-физики»), о чем упоминает Александр Афродисийский (Alex. In Met. 59, 7). Сохранился небольшая сводка содержания «Категорий» анонимного пифагорейского автора, приписавшего свой труд Архиту из Тарента.
Комментарии к логическим сочинениям Аристотеля во 2-й пол. 2 в. н. э. составил Гален из Пергама (De libr. propr., t. 19, p. 47 Kühn). По его словам, комментарии к «Об истолковании» и обеим «Аналитикам» были предназначены не для публикации, но для чтения в узком кругу друзей и учеников, комментарий на «Категории» он адресовал тем, кто прочитал текст Аристотеля и, по возможности, некоторые комментарии к нему, и называет имена Адраста и Аспасия (Ibid., 42).
Комментаторы-неоплатоники (3–7 вв. н.э.). Ряд комментаторов-неоплатоников начинает Порфирий, положивший начало школьной традиции чтения Аристотеля в качестве пропедевтики к Платону (в позднейший период в Афинской школе курс аристотелевской философии будут называть «малыми мистериями», в отличие от «больших мистерий» Платона). Важное значение для последующей экзегезы «Категорий» имел утраченный комментарий Порфирия к «Категориям» в 7 кн. В нем Порфирий подробно разобрал учение Аристотеля о категориях и ответил на предшествующую антиаристотелевскую критику со стороны стоиков и платоников (Simpl. In Cat. 2, 6–9), благодаря чему содержание этой критики и было сохранено для истории философии. Сохранились краткий учебный комментарий Порфирия на «Категории», написанный в жанре диалога между учителем и учеником, и популярное в последующей традиции «Введение к Категориям» (Εἰσαγωγή, «Исагог»), где кратко излагались основы учения о предикатах. «Введение» было предназначено для чтения на первых занятиях по философии, после чего следовало изучение логики начиная с «Категорий». Остальные комментарии Порфирия, в т. ч. на «Метафизику», «Физику» и «О душе» утрачены.
Ямвлих продолжил линию Порфирия на включение текстов Аристотеля в школьный курс платоновской философии и много комментировал Аристотеля сам, но эти комментарии (в т. ч. на логические сочинения и «О небе») утрачены. Отличительная особенность экзегезы «Категорий» у Ямвлиха – установление согласия между Платоном, Аристотелем и Пифагором, для чего он использует в своем комментарии пифагорейский псевдоэпиграф – изложение учения о десяти категориях Архита (т. н. «комментарий Архита»), признавая его аутентичным и более ранним по сравнению с аристотелевским.
Сохранился комментарий на «Категории» в 3-х кн. ученика Ямвлиха Дексиппа, в котором он аккуратно следует школьной установке на поиск гармонии между Платоном и Аристотелем. При этом Дексипп в своем комментарии большое внимание уделяет разбору критической аргументации Плотина, который подчеркивал различие Платона и Аристотеля, в частности указывая на более низкий статус аристотелевских категорий по сравнению с пятью «высшими родами сущего» Платона (согласно диалогу «Софист»). По замечанию Симпликия, Дексипп не был оригинален и в основном повторил все, что сказано на эту тему в комментариях Порфирия и Ямвлиха (Simpl. In Cat. 2, 29–30).
Комментаторы Аристотеля Афинской школы – Плутарх, Сириан, Прокл, Дамаский. Известно о комментарии Плутарха на «О душе» (по цитатам у Иоанна Филопона и Симпликия). Его ученик и преемник Сириан комментировал, вероятно, все основные сочинения Аристотеля, но сохранился только комментарий на «Метафизику» III–IV, XIII–XIV, в котором он защищает теорию идей Платона от критики Аристотеля. Это единственный сохранившийся комментарий Афинской школы. Прокл, изучавший «малые мистерии» Аристотеля в течение двух лет, составил комментарии на «Об истолковании» и «Аналитики». Последний схоларх Афинской Академии Дамаский комментировал «Категории», «Физику», «Метеорологию» (все утрачены). Вероятно, однако, что Дамаскию принадлежит текст 1-й книги комментария на «О небе», изданного как текст Симпликия (CAG VII). Симпликий, ученик александрийца Аммония, – автор самых основательных античных комментариев, которые он составлял, в отличие от большинства античных комментаторов, не как учебные пособия и записи лекционных курсов, а как тексты для самостоятельного изучения. Это объяснимо тем, что свои комментарии Симпликий писал уже после закрытия Академии в 529. Сохранились его комментарии на «Категории» и «Физику»; комментарий на «О душе» не принадлежит Симпликию, хотя и издан под его именем; утрачен текст грандиозного комментария на «Метафизику».
Комментаторы Аристотеля Александрийской школы: Аммоний, Асклепий, Олимпиодор, Иоанн Филопон, Элий, Давид, Стефан Александрийский. В корпусе сохранившихся античных комментариев именно комментаторы Александрийской школы представлены лучше всего. Две неоплатонические школы имели общие истоки и принадлежали к единой философской культуре: Аммоний был учеником афинянина Прокла, учениками Аммония были Дамаский и Симпликий (впоследствии переехавшие в Афины). Аммоний известен как автор комментариев на «Категории», «Об истолковании», «Первую Аналитику» (1 кн.), «Введение» Порфирия; запись комментария на «Метафизику» I–VII сделана учеником Аммония Асклепием из Тралл и издана под его именем. Такая практика записи «с голоса» (ἀπὸ φωνῆς) учителя была достаточно распространена в школьной практике тех лет (ср. комментарии Иоанна Филопона).
Олимпиодор, автор комментариев на «Категории» и «Метеорологию», был последним язычником из ученых-александрийцев, позднейшие представители школы были христианами: Иоанн Филопон комментировал «Категории», «Аналитики», «Физику», «О возникновении и уничтожении», «Метеорологику», «О душе» и «Метафизику» (последний не сохранился); в конце 6 в. Элий и Давид комментировали главным образом логические труды («Категории» и «Аналитики»), Стефан Александрийский известен как автор комментария на «Об истолковании»; ему также приписывают 3-ю книгу комментария на «О душе», изданного в серии CAG как текст Симпликия. Ок. 610 он переехал из Александрии в Константинополь ко двору имп. Ираклия – на этом история античной традиции комментирования прекращается.
Согласие Платона и Аристотеля. Золотым правилом традиции комментирования Аристотеля в неоплатонизме стало правило установления «согласия» (συμφωνία) между Платоном и Аристотелем. Плотин подчеркивал различие их учений (см., напр., Enn. VI 1–3 «О родах сущего»), следуя популярной в Среднем платонизме точке зрения, но уже его ученик Порфирий пишет «О единстве сочинений Платона и Аристотеля», а Ямвлих полагает, что учение Аристотеля о категориях не противоречит учению об идеях Платона, такова же позиция Дексиппа.
У Симпликия (In Cat. 7, 29–32) сохранилось разъяснение общеметодологического требования согласования Платона и Аристотеля, показывающее, что комментаторы-неоплатоники в период расцвета традиции полагали расхождения двух философов внешними, словесными, не усматривая догматических расхождений между ними по существу: «Когда Аристотель противоречит Платону, я полагаю, не нужно смотреть на одну словесную форму выражения (τὴν λέξιν) и выносить приговор о расхождении их учений, но нужно принимать во внимание дух (τὸν νοῦν) и искать пути для обнаружения их согласия по большинству вопросов», ср. In De Cael. 69, 11–15. Обсуждая вопрос о гармонии или расхождении между Платоном и Аристотелем, неоплатоники сделали акцент на взаимной непротиворечивости двух философских языков, применимых соответственно к миру чувственному и умопостигаемому, ср. Simpl. In Phys. 1249, 12–17.
При установке на смысловое согласование текст Аристотеля, как правило, разъяснялся в свете учения Платона, которое вычитывалось как бы между строк аристотелевского текста, – так, Сириан задачу комментатора видел в том, чтобы выразить то, что Аристотель «хотя и не сказал прямо, но что необходимо следует из принятых им положений» (Syr. In Met. 11, 11–12).
«Категории» Аристотеля как пролегомены философии. Особое место «Категорий» в ряду прочих комментировавшихся сочинений Аристотеля было обусловлено тем, что этим трактатом начинался «Органон», понимавшийся как инструмент философского познания. Поэтому «Категории» рассматривали как введение ко всему курсу философии, их читали те, кто только приступал к своему философскому образованию (Porph. In Cat. 56, 28–29).
Комментарии к «Категориям» начиная с Аммония стали включать в себя специальные вводные части, пролегомены (προλεγόμενα), – у некоторых поздних комментаторов пролегомены превратились в самостоятельный жанр сочинения (Олимпиодор, Давид, Элий), – в которых предлагались к обсуждению следующие вопросы:
1) происхождение названий различных философских школ;
2) классификация сочинений Аристотеля;
3) порядок их изучения;
4) цель («польза») изучения аристотелевской философии;
5) путь достижения этой цели;
6) подготовка слушателей философского курса;
7) форма изложения у Аристотеля;
8) причина трудности восприятия (ἀσάφεια) его сочинений;
9) введение в чтение текста Аристотеля;
10) требования, предъявляемые к комментатору Аристотеля (Amm. In Cat. 1, 3–12).
Подобные развернутые введения с формулировкой десяти вопросов можно найти у Симпликия (10 вопросов: In Cat. 3, 20–29), Олимпиодора (Prolegom. 1, 14–24), Иоанна Филопона (In Cat. 1, 7–15) и Элия (In Cat. 107, 24–108,14), последний указывает, что этот метод был разработан учителем Аммония Проклом (107, 24–26). После списка вопросов следуют развернутые ответы на них. Порядок вопросов, особенно во второй половине списка, воспроизводится с некоторыми изменениями по сравнению со списком Аммония, в частности, вопрос о том, что нужно знать о тексте перед началом его чтения, чаще всего разбирали последним.
Сравнивая Аристотеля и Платона с точки зрения трудности восприятия, «неясности», их сочинений, считали, что неясность Аристотеля проистекает от сложности его способа выражения (φράσις), но само его учение (θεωρήματα) вполне понятно; неясность же Платона связана с трудностью учения, а способ его выражения весьма искусен и легок (David. In Cat. 105, 19–28). Под трудностью способа выражения Аристотеля понимались прежде всего неологизмы, непривычные выражения (напр., «находиться в подлежащем», «не находиться в подлежащем» и пр.); эта темнота слога, впрочем, интерпретировалась как намеренная установка автора, который таким способом хотел заинтересовать учеников прилежных и сообразительных и отпугнуть нерадивых (Amm. In Cat. 7, 7–14; Jo. Philop. 6, 22–26).
Рассуждение о том, каков должен быть комментатор, у разных комментаторов менее всего шаблонно и отличается авторской разработкой. Версия Аммония, наиболее ранняя из сохранившихся, гласит: «Комментатор должен очень хорошо разбираться в предмете, он должен быть достаточно умен, чтобы соответствовать уровню мысли Философа и установить, истинны ли его слова. Ему не следует, как бы это сказать, продаваться не глядя и считать, что у Аристотеля все сказано прекрасно, и торопиться принимать комментируемый текст за совершенную истину, когда это не так. Нет, надо в каждом случае все как следует испытать, ставя выше Аристотеля, если так случится, истину» (In Cat. 8, 12–18; ср. Olymp. Prolegom. 10, 24–33; Simpl. In Cat. 7, 23–32 и др.).
В комментарии на «Введение» Порфирия Аммоний приводит еще один список из семи вопросов, на которые следует ответить, уже непосредственно приступая к чтению аристотелевского текста; этот второй список соответствует развернутому ответу на девятый вопрос из вышеприведенного списка Аммония:
1) цель (σκοπὸς) и
2) «польза» (τὸ χρήσιμον) сочинения,
3) его аутентичность (τὸ γνήσιον),
4) порядок чтения, или место в ряду прочих сочинений,
5) смысл заглавия,
6) разделение на главы,
7) к какому разделу (μέρος) философии относится данное произведение.
Впоследствии этот набор вопросов также был включен во вступительный раздел комментариев к «Категориям», ответ на них следовал сразу после ответа на вопросы из большого списка из десяти пунктов; «малый список» см.: Simpl. In Cat. 8, 10–13; Olymp. Prolegom. 1, 11–13; Jo. Philop. In Cat. 7, 1–3, David. In Isag. 80, 11–14. Поздний александрийский комментатор Давид большой и малый списки вопросов рассматривает отдельно: первый в книге «Пролегомен», второй – в комментарии ко «Введению» Порфирия.
Задача представить учения Платона и Аристотеля как единую доктрину требовала решения вопроса об их «онтологической совместимости»: соотношение Единого Платона и Ума-нуса Аристотеля, сотворенность и вечность космоса, смертность и бессмертие души – эти важные для платоников вопросы приобретали дополнительную остроту для христианских авторов. В свое время Гиерокл и затем Аммоний решали проблему тварности космоса или его вечности в духе «согласия» Платона и Аристотеля через вневременное понимание мифа «Тимея»: Бог есть творец безначальной Вселенной. Знаменателен спор о вечности мира, инициированный на исходе Античности христианином Иоанном Филопоном, который поставил под сомнение в ходе полемики с Проклом постулат ex nihilo nihil, и продолженный критическим ответом Симпликия, защищавшим вместе с этим постулатом всю систему античных представлений о бытии. Эта заочная полемика выразительно зафиксировала разлом единой культурной и философской парадигмы Античности.
Ценность поздних комментариев для интерпретации философии Аристотеля необходимо соотносить с особенностями неоплатонической экзегезы, часто выполнявшей задачи, лежавшие в иной плоскости, чем только чтение аристотелевского текста. При этом поздние комментарии в той или иной степени несут на себе характерный для неоплатонизма и нехарактерный для Аристотеля отпечаток религиозного энтузиазма, ср. заключительную молитву Симпликия из его комментария к «О небе», соединившую ученый стиль школьной экзегезы и живой язык религиозного чувства, в которой он обращается к Творцу Вселенной с просьбой принять свой комментарий как дар и как гимн всему рожденному Богом (Simpl. In De Caelo, 731, 25–29).
Византийские комментаторы 11–12 вв. Среди комментаторов, представленных в серии CAG, есть также византийские авторы: Евстратий, комментатор «Второй Аналитики» (кн. 2) и «Никомаховой этики» (кн. 1; 6); Михаил Эфесский, комментатор «Никомаховой этики» (кн. 5; 9–10), «О софистических опровержениях» и ряда психологических и биологических трактатов; утрачены его комментарии на обе «Аналитики», «Топику», «Риторику», «Физику», «О небе», «Историю животных», «Политику» (возможно, ему принадлежат книги 7–14 комментария на «Метафизику», изданные как комментарий Александра Афродисийского, см. CAG I); Софоний, автор комментарияпарафразы на «О душе» и Псевдо-Гелиодор (вероятно, нач. 14 в.), составивший парафраз «Никомаховой этики». Наиболее важны обстоятельные комментарии Михаила, более следующего аристотелевской традиции, и Евстратия, вводящего в текст комментариев платонические, христианские и антиисламские мотивы. Оба принадлежали к философскому кружку византийской принцессы Анны Комнины.
ЛАТИНСКИЕ КОММЕНТАТОРЫ
Начиная с 4 в. аристотелевский «Органон» становится частью обязательного философского чтения и толкования на латинском Западе. Как и греческая, латинская традиция включала в себя экзегетические труды разной степени сложности (парафразы, элементарные и подробные комментарии), однако в отличие от греческой она столкнулась со специфической задачей адекватного перевода сочинений Аристотеля.
Первым латинским комментатором Аристотеля был Марий Викторин (сер. 4 в.), который составил комментарий на «Категории» в 8 кн. и перевел несколько трудов по логике: «Категории», «Об истолковании» и «Введение» Порфирия (Cassiod. Inst. II, 3, 18). После него Веттий Агорий Претекстат перевел парафразы «Аналитик» Фемистия (Boethius. De Int.2 3, 6–4, 3). Первые сохранившиеся латинские тексты – анонимный парафраз «Категорий» (который неверно приписывали Августину), имевший хождение в Средние века под названием «Десять категорий» (Categoriae Decem), и неполный парафраз «Категорий» Марциана Капеллы (5 в.), сохранившийся в 4-й книге его соч. «О диалектике».
Ключевой фигурой для истории латинского Аристотеля стал Боэций (ок. 475–526). Как и все неоплатоники, он разделял мнение о согласии Платона и Аристотеля по существу, а также что учение Аристотеля – дальнейшее развитие платоновского. Чтобы показать их согласие, он задумал перевести все трактаты Аристотеля, все диалоги Платона и написать комментарии к ним (Boethius. De int.2 79, 9–80, 9), однако осуществил свой план лишь частично: Боэций перевел «Категории», «Об истолковании», «Первую Аналитику», «Топику» и «О софистических опровержениях», а также «Введение» Порфирия и составил два комментария к «Введению», два – к «Об истолковании» (элементарный для начинающих и углубленный для более подготовленных учеников, Boethius. In De int.2 186, 2–9) и один на «Категории», хотя предполагалось написать также два (Boethius. In Cat. 160 A–B). Благодаря Боэцию и его переводам аристотелевская философия в восприятии раннего Средневековья была ограничена рамками логики.
Тексты
Diels H. (ed.). Commentaria in Aristotelem Graeca, editum consilio et auctoritate Academiae Litterarum Regiae Borussicae, 23 vols. B., 1882–1909 [=CAG]: включает тексты (далее в хронологической последовательности) Аспасия, Александра Афродисийского, Порфирия, Дексиппа, Фемистия, Сириана, Аммония, Прискиана, Асклепия, Иоанна Филопона, Симпликия, Олимпиодора, Элия, Давида, Стефана, Евстратия, Михаила Эфесского и Софония.
Переводы текстов, изданных в CAG, публикуются в серии: Sorabji R. (ed.). Ancient Commentators on Aristotle. L.; Ithaca (N. Y.): Cornell University Press, 1987–.
Литература
М. А. СОЛОПОВА