АЛКИНОЙ (̕Αλκίνους) (2-я пол. 2 в. н. э.?), автор написанного по-гречески сочинения, известного как «Учебник» или «Сводка платоновской филосо­фии» (варианты названия: ̕Αλκινόου Διδασκαλικὸς τῶν Πλάτωνος δογμάτων – Parisinus gr. 1962, Pinax, f. 146v и начало текста, f. 147r; ̕Αλκινόου ̕Επιτομὴ τῶν Πλάτωνος δογμάτων – там же, в конце текста, f. 175r). Вероятно, фило­соф-платоник (ср. Phot. Сod. 48, p. 11b19 Bekker), что предполагается темой и общим подходом сочинения и объясняет антистоический характер ряда пассажей; но, может быть, и стоик (ср. некоего Алкиноя Стоика, упоминае­мого Филостратом: V. Soph. 1, 528. 21), что давало бы дополнительное объ­яснение стоическим элементам при изложении платонизма.

Биографических сведений об А. нет, датировка условна: ХII гла­ва «Учебника» А. начинается фрагментом, который Евсевий (Eus. Pr. Ev. XI 23, 3–6; ср. Stob. I 12, 2a, p. 330 Wachsm.) приводит с указанием: «из “О мнениях Платона” Дидима»; на основе отождествления автора данной сводки и придворного философа имп. Августа Ария Дидима предполага­лось, что эпоха Августа – terminus post quem для нашего «Учебника»; одна­ко в работе Göransson 1995 традиционное отождествление доксографа Ария Дидима с придворным философом имп. Августа и тем самым датировка его фрагментов поставлена под сомнение; J. Whittaker усматривает параллели с Филоном Александрийским; в то же время автор текста очевидно не знает Плотина. По своему характеру текст, скорее всего, написан после Плутарха Херонейского и относится ко 2-й пол. 2 в. н. э., т. е. примерно к тому време­ни, когда была написана сводка Апулея «Платон и его учение», читал свои популярные лекции платоник Максим Тирский и уже был развит и доста­точно широко известен школьный аристотелизм.

После работы Freudenthal J. Der Platoniker Albinos und der falsche Alkinoos (B., 1879), где ̕Αλκινόου объявлялось ошибкой переписчика в на­писании имени ̕Αλβίνου, никому не известный А. в течение почти века отож дествлялся с Альбином и причислялся к т. н. «школе Гая» (ср. Sinko T. De Apulei et Albini doctrinae Platonicae adumbratione. Krakow, 1905). Но по­сле работ Giusta 1960–1961, Whittaker 1974 и др. вплоть до издания грече­ского текста «Учебника» в 1990 в Collection Budé, это отождествление было отвергнуто как по соображениям палеографическим, так и на основе сопос­тавления позиции Альбина с позицией «Учебника».

«Учебник» представляет собой искусную мозаику из платоновских и аристотелевских текстов. Как и Альбин во «Введении», А. начинает из­ложение с описания качеств, необходимых философу, к числу которых, в согласии с Платоном, относит прежде всего сочетание природной ода­ренности и хорошего воспитания (I, 152. 8–9 Hermann, пагинацию кото­рого воспроизводит в своем издании J. Whittaker): от природы философу должны быть свойственны справедливость, любовь к истине, достоинство и отсутствие мелочности, скромность, а также хорошая восприимчивость и память; воспитание должно развить эти задатки в добродетели и приоб­щить к созерцательной жизни. А. подчеркивает, что к практической жизни философ обращается поневоле: ровно постольку, поскольку замечает в ней неблагополучия, которые он своим вмешательством может исправить (III, 153. 23–24).
«Учебник» представляет традицию эклектического платонизма, при­знающего аристотелевскую логику и ряд стоических положений, что про­является уже в порядке изложения: А. делит философию (III, 153. 25 sq.) на теоретическую, куда включается теология, физика и математика (153. 43–154.5), практическую, включающую этику, экономику и политику (153. 38–42) и диалектическую, части которой – диэретика, искусство определе­ния, индукция и силлогизм во всем его разнообразии (153. 30–38).

А. начинает изложение диалектики с учения о критерии (IV, 154. 10– 18), который оказывается двояким: судит в нас, во-первых, ум – источ­ник суждения (τὸ ὑφ̕ οὗ, ὁ ἐν ἡμῖν νοῦς), а во-вторых, – разум – данная нам от природы способность устанавливать истину и ложь (τὸ δι̕ οὗ ὄργανον φυσικόν κριτικόν0 ὁ λόγος φυσικός). Этот разум также двояк (154. 21–32): один связан с умопостигаемым, и это – знание (ἐπιστήμη, ἐπιστημονικὸς λόγος), другой – с чувственно воспринимаемым, это – мнение (δόξα, δοξαστικός <λόγος>). Затем (154. 32 sq.) А. переходит к мышлению и чув­ственному восприятию, памяти, природным понятиям (ἔννοια φυσική), со­четая аристотелевскую и послеаристотелевскую схоластику с платонов­скими формулами.

Платоновское понимание диалектики как усмотрения сущности каждой вещи (V, 156. 25, ср. Plat. Phaedr. 237c3) сочетается с аристотелевским учением о силлогизме и его фигурах (158. 20–22, ср. Arist. An. Pr. I, 24b18–20) и приня­тым стоиками (восходящим к Теофрасту, ср. fr. 29–30 Graeser) делением сил­логизма на категорический, гипотетический и смешанный (158. 23–27). Чтобы подкрепить законность рассмотрения послеплатоновской логики в курсе пла­тонизма, примеры силлогизмов приводятся из Платона (из «Парменида», «Федона», «Алкивиада I»), софизмов – из «Евтидема» (158. 38–159. 42).

Переходя от диалектики к теоретической философии, А. начинает c ма­тематики. В отличие от диалектики математические дисциплины не суть науки, имеющие дело с первыми началами, но все же они выше мнения, имеющего дело с телами: в согласии с Платоном, они принадлежат сфере рассудка (διάνοια) и только грезят о сущем (VII, 162. 5, 15–17, ср. Plat. Resp. 533с1).

В соответствии с «Тимеем» излагается возникновение космоса и челове­ка, причем А. начинает с первых начал, которых признает три: материю; об­разец, или идеи; и отца и причину, или творца всего, или бога. В изложении начал также дает себя знать эклектический характер «Учебника»: материя – как у стоиков – оказывается бескачественной (ἄποιος, VIII, 162. 41 – тради­ция применения этого понятия к платоновскому учению о материи очевид­на уже у Плутарха; см., напр., De an. procr. 1015a11; ср. [Plut.] Plac. 882c9), при этом она – ни тело, ни бестелесное, но тело в потенции: в соответствии с Аристотелем, А. сравнивает ее с медью – «статуей в потенции» (163. 7–10). Идея определяется как «вечный образец естественных вещей» (IХ, 163. 23–24) в соответствии с Ксенократом (фрг. 30 Heinze), а также (163. 14– 17) как мысль бога, первое умопостигаемое для нас, мера материи, образец здешнего мира, а рассматриваемая сама по себе она есть сущность.

Бог определяется как аристотелевский неподвижный первый ум, дви­жущий все как предмет желания и являющийся причиной того, что действу­ет ум целокупного неба (Х, 164. 20–27). А. стремится ввести в поле зрения платоновское определение высшего бога и блага как солнца умопостигае­мого мира (164. 24 и 39; ср. Plat. Resp. 580а11 sq.), но платоновской четкости ему достичь не удается: его бог, будучи благом, остается умом и сущностью (164. 35: οὐσιότης), и формула «благо не сущность, но по ту сторону сущно­сти» (Plat. Resp. 509b8–9) для него еще не актуальна. И хотя бог – демиург, А. не признает возникновения мира во времени (169. 32–34).

А. четко противопоставляет ум, целиком связанный со сферой умо­постигаемого и вечного, и душу, с помощью которой бог сделал этот чув­ственно воспринимаемый мир живым и мыслящим (XIV, 169. 43–44; ср. Plat. Tim. 30b6–8). В соответствии с тем же «Тимеем» (42e8 sq.), меньшие боги создают человека, влагая и ему бессмертную душу, но не избавляя его от двойственности поведения, обусловленного аффектами, которым под­вержена душа одушевленного тела: три ее начала – вожделеющее, аффек­тивное (страстное) и разумное – борются между собой. В связи с рассмот­рением этой борьбы А. рассматривает этику.
В области этики А. в согласии по стоиками рассуждает о том, что одной добродетели достаточно для счастья, и о взаимообусловленности (ἀνθακολουθία) добродетелей (ХХVII, 180. 40–41, ХХIХ, 183. 3), опирает­ся на ряд аристотелевских представлений (напр., о дружбе – ХХХIII, 187. 11–14, ср. Arist. E. N. 1155b 33–34), и пр. Учение о государстве излагается на основе «Государства» кратко и вполне отвлеченно: бури 1–2 вв. не вошли в поле зрения нашего философа.

А. не принадлежал к представительным и сильным фигурам т. н. Среднего платонизма: его не читал Плотин, и позднейшие платоники на него не ссылаются; но школьная сводка платонизма А. оказалась одним из ав­торитетных текстов для возрожденских мыслителей и новоевропейской традиции: первый лат. пер. «Учебника» был сделан Пьетро Бальби в 1460, впоследствии посвящен кардиналу Николаю из Кузы и издавался полно­стью в 1469 (Рим), 1488 (Виченца), 1493 (Венеция), 1497 (Милан) и частич­но в 1472 (Нюрнберг). В 1464 появился лат. пер. Марсилио Фичино, имев­ший хождение в рукописях и неоднократно издававшийся начиная с 1497 (Флоренция). Впоследствии появились новые латинские переводы (Дени Ламбена, Даниила Гейнсия и др.) и переводы «Учебника» на современ­ные европейские языки: Th. Stanley (1656), George Burges (1854), R. E. Witt (1934 – неопубликованная часть докторской диссертации); франц. – J.-J. Combes-Dounous (1800), Р. Louis (1945, 1990); итал. – G. Invernizzi (1976); рус. – Ю. А. Шичалин (1995).

Текст и переводы

• Alcinoos. Enseignement des doctrines de Platon. Introduction, texte ét. et comm. par J. Wittaker et trad. par P. Louis. P., 1990;
• Alcinous. The Handbook of Platonism. Transl. with introd. and comm. by J. Dillon. Oxf., 1993;
• Алкиной. Учебник платоновской философии. Пер. Ю. А. Шичалина, – Платон. Собрание соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1994, с. 625–663.

Литература

• Giusta M. ̕Αλβίνου ̕Επιτομή e ̕Αλκινόου Διδασκαλικός? – AAT 95, 1960–1961, p. 167–194;
• Whittaker J. Parisinus gr. 1962 and the writings of Albinus, – Phoenix 28, 1974, p. 325–330;
• Göransson T. Albinus, Alcinous, Arius Didymus. Göteb., 1995.

Библиография

• Deitz L. Bibliographie du platonisme impérial antérieur à Plotin: 1926–1986, – ANRW II 36, 1, 1987, p. 136–137.

Ю. А. ШИЧАЛИН