МУЗОНИЙ РУФ ГАЙ (Caius Musonius Rufus) (1 в. н.э.), представитель Поздней Стои, учитель Эпиктета.

Родом из этрусского города Вольсинии, из сословия всадников (Tac. Hist. III 81; Suda. s. v. Μουσώνιος Καπίτωνος). Год рождения не позднее 30 н.э., т. к. при имп. Нероне М. уже приобрел большую известность в Риме (Tac. Ann. XV 71). Вероятно, в 60-е вокруг М. начал складываться кружок слу­шателей. Когда в 65 Нерон, обвинив М. в причастности к заговору, сослал его на остров Гиар (Кикладские о-ва) (Dio Cass. LXII 27, 4), многие приез­жали туда послушать М. (Philostr. V. Apoll. VII 16). Сообщение Филострата (V. Apoll. V 19), что в 66/67 М. был на каторжных работах на Истме, вряд ли достоверно. Возвратившись при имп. Гальбе (в 69), М. возобновил лек­ции, которые читал по-гречески. При имп. Веспасиане М. вновь был изгнан, но возвращен симпатизировавшим ему имп. Титом (Themist. XIII 173 c.), вероятно, в 79. Год смерти неизвестен (предположительно, ок. 100 н. э.).

Сочинения. Лекции М. дошли до нас (отрывочно) в записи некоего Луция, который, по предположению Хензе (p. XV), издал их в нач. 2 в. н.э., уже после смерти М. Не сохранившееся сочинение «Записки Музония­философа» (возможно, тождественное лекциям М.), ошибочно приписан­ное Судой (s. v. Πωλίων) Азинию Поллиону, скорее всего, принадлежа­ло ритору и философу Валерию Поллиону, одному из воспитателей имп. Марка Аврелия (Hense, p. XII).

Основные тексты (записи Луция), сохранившиеся у Стобея (fr. 1–21 Hense) представляют собою тематически цельные, в большинстве своем снабженные заголовками рассуждения, посвященные традиционным про­блемам практической этики (т. наз. паренетические топы): о добродетели, воспитании, отношении к жизненным трудностям, о философии как средст­ву исправления души и т.п. Мелкие фрагменты (22–53, у Стобея, Эпиктета, Авла Геллия) содержат, как правило, отдельные мысли или высказыва­ния М. По содержанию и стилю лекции М. соответствуют характерному для Поздней Стои жанру философского увещания (диатрибы). Вероятно, они читались по определенному плану (его попытался реконструировать Хензе, которому следует Лутц), – от общей пропедевтики к частным во­просам. Учение М. в ряде пунктов близко к программе Секстия (и нель­зя исключить влияния на М. аскетики платоно-пифагорейского типа), а ос­новная тематика рассуждений близко напоминает некоторые тексты Сенеки и Гиерокла-стоика. Логика и теория познания имеют значение для тренировки мышления, умения давать точные формулировки и для образования верных нравст­венных понятий; однако злоупотреблять доказательствами не следует: они должны быть не разнообразными, а простыми и ясными (Epict. Diss. I 7, 9; 32; fr. 1 «О том, что для одного вопроса не требуется много доказательств»). Физика должна показывать природную связь явлений и целесообразность мироустроения (fr. 38–42). Из этики М. постоянно пересказывает лишь ключевую тему: только добродетель – благо, к которому следует стремить­ся, только порок – зло, которого следует избегать, все прочее – безразлич­но. Теоретическая задача философии состоит в том, чтобы объяснить, что «смерть, страдание, бедность и тому подобное, – не зло, а жизнь, удоволь­ствие, богатство и тому подобное – не благо» (fr. 1, p. 3, 20 сл. Нense, ср. fr. 6 «Об аскезе»).

Однако в силу своих практико-аскетических интересов именно «безраз­личным» вещам М. уделяет повышенное внимание. От природы человек имеет склонность (οἰκείωσις) к добродетели, равно свойственную как муж­чинам, так и женщинам (fr. 9 «О том, что и женщинам подобает философ­ствовать», p. 9, 9 cp. frg. 2, p. 7, 8 H.). Традиционные добродетели – здраво­мыслие, справедливость, умеренность, мужество (fr. 4 «О том, одинаково ли нужно воспитывать дочерей и сыновей», р. 14, 6 сл. Н.). Благодаря им че­ловек способен жить правильно, если избавится от ошибочных представ­лений (fr. 2; 11). Сила их такова, что человек с детства нуждается в руково­дстве: философия – по преимуществу искусство исправления души (Plut. De coh. ira 2, 453 d = fr. 36). Философствовать значит «выяснять с помощью разума, что и как подобает совершать, а затем осуществлять это на деле» (fr. 14 «Препятствует ли брак философствованию», р. 76, 14 сл.). На вопрос, что важнее для воспитания добродетели, – fr. 5 «О том, что сильнее, – практика (ἔθος) или теория (λόγος)», – ответ таков: хотя логически теория предшест­вует практике, последняя «потенциально сильнее (δυνάμει προτερεῖ) теории, поскольку приучает человека к действию лучше, чем теория» (р. 22,1 сл. Н.). «Добродетель – не только теоретическое знание, но и практическое умение – как медицина или музыка» (fr. 6, р. 22, 6 сл. Н.).

Основное место в учении М. занимает поэтому упражнение, «аскеза», представленная подчеркнуто практически. Упражнять следует в первую очередь душу, но обязательно и тело, поскольку в человеке они связаны не­разрывно (fr. 6 «Об аскезе»; fr. 7 «О том, что следует презирать трудности»).

Теоретическая аскеза сводится к традиционным школьным правилам. Тому, кто хочет жить добродетельно, нужно

• постоянно заботиться о своем душев­ном здоровье (Plut. De coh. ira 2, 453 d = fr. 36),
• избегать наслаждений,
• прези­рать мнимые блага,
• соблюдать умеренность (fr. 6),
• чувствовать себя в мире как дома (fr. 9 «О том, что изгнание – не зло»),
• не бояться смерти (fr. 43),
• не причинять зла другому (fr. 10 «Обвиняет ли философ кого-либо в оскорб­лении»)
• и в конечном счете во всем уподобляться богу (Plut. De vit. aer. 7, 830 b = fr. 37; возможно, пифагорейско-платоновский мотив).

Но реальная добродетель – плод не столько научения, сколько привычки и упражнения: рассудочное усвоение догм не может заменить практического подражания. Философ может приучать новичков к философии личным примером, зани­маясь физическим, особенно сельским трудом (fr. 11 «На какие средства по­добает существовать философу»). Реальное философствование есть воспи­тание добродетельных привычек: τὸ φιλοσοφεῖν καλοκαγαθίας ἐπιτήδευσις (fr. 8 «О том, что и царям подобает философствовать», p. 38, 16 Н.).

В числе практических рекомендаций (обязанностей по отношению к самому себе и другим в повседневной жизни) М. призывает

• соблюдать умеренность в любовных утехах, которые уместны только в браке, а брак есть основа вос­произведения жизни и опора общества (fr. 12–13 аb),
• заводить и воспиты­вать как можно больше детей, чтобы распространять семена добродетели (fr. 15 a),
• почитать родителей (fr. 16),
• умереннно питаться простой (лучше растительной) пищей (fr. 18 ab),
• содержать в порядке жилище, домашнюю утварь и одежду (fr. 19–20),
• заботиться о чистоте и надлежащем виде волос (fr. 21).

Ученики и влияние. В разные годы М. слушали римляне Рубеллий Плавт (погибший при Нероне – Tac. Ann. XIV 59), Гай Миниций Фундан, консул 107 года (Plut. De coh. ira 2, 453 d), Плиний Младший (Ep. III 11, 5), греки Артемидор, зять Музония (Ibid.), Афинодот, учитель Фронтона, Эвфрат (Epict. Diss. IV 8, 17), Дион, Тимократ (Front. Ad Ver. I 1). Самый известный ученик М. – Эпиктет. В целом, М. оказал существенное влия­ние на развитие позднестоической этики (Сенека, Марк Аврелий, Гиерокл), а также на раннехристианскую моралистику (ср., в частности, «Педагог» Климента Александрийского (напр., III 6)).

Сочинения

• C. Musonii Rufi Reliquiae. Ed. O. Hense. Lpz., 1905;
• Lutz C. E. Musonius Rufus, The Roman Socrates. N. Hav., 1947 (с англ. пер. и комм.);
• Jagu A. Musonius Rufus. Entretiens et fragments. Introd., trad. et commentaire. Hldh.; N. Y., 1979;
• Andorlini I., Laurenti R. Corpus dei papiri fi losofi ci Greci e Latini. Vol. 1. Fir., 1992, p. 480–492.

Литература

• Gallinari L. Il pensiero pedagogico-morale di Musonio Rufo. R., 1959;
• Van Geytenbeek A. C. Musonius Rufus and Greek Diatribe. Assen, 1963;
• Laurenti R. Musonio, maestro di Epitteto, – ANRW II 36, 3, 1989, 2105–2146.

А. А. СТОЛЯРОВ