ХРИСИПП (Χρύσιππος) из Сол (ок. 278 – ок. 205 н.э.), третий схоларх Стои и крупнейший представитель стоицизма, ученик и преемник Клеанфа.

Жизнь. Единственное определенное хронологическое свидетельст­во – «Хроники» Аполлодора (SVF II 1 = D.L. VII 184): Хрисипп умер в 143 ол. (208/7–205/4) 73-х лет; по другим сведениям (Luc. Macrob. 20; Val. Max. VIII 7, 10), дожил, возможно, до 81 года. Т. обр., возможные даты рож­дения – 289/5 или 281/277. Согласно основным источникам – Александр Полигистор, Деметрий Магнесийский, Гекатон Родосский, Страбон и др. (D.L. VII 179–185), – Хрисипп происходил из киликийских Сол. До обращения к философии занимался атлетикой (как и Клеанф) – бегом на длинные дис­танции. Учение непосредственно у Зенона из Кития маловероятно (по хронологическим обстоятельствам), но и не исключено. Основные сведе­ния о стоической доктрине Хрисипп, по всей видимости, получил от Клеанфа, с которым, однако, быстро разошелся по ряду вопросов (о чем свидетель­ствует, помимо прочего, соч. Антипатра «О различии между Клеанфом и Хрисиппом» – SVF III Antip. 66), а потому слушал (вероятно, в 250–240­е годы) академиков Аркесилая и Лакида. После смерти Клеанфа возгла­вил школу. В отличие от Зенона и Клеанфа, так и не ставших афинскими гражданами, Хрисипп, по-видимому, принял гражданство (Plut. St. rep. 4, 1034 a), но никак не участвовал в афинской государственной жизни.

Сочинения. Хрисипп писал «по 500 строк в день» (поэтому его сочинения изо­биловали противоречиями, повторами, многочисленными цитатами и отли­чались неряшливым стилем – SVF II 1) и написал значительно больше, чем любой другой стоик. От каталога сочинений у Диогена Лаэртия (VII 189–192 = SVF II 13), который должен был содержать свыше 705 названий, сохрани­лось 161 (логические и часть этических); с учетом других источников из­вестно немногим более 210 названий (в некоторых случаях не ясно, является ли название просто вариантом или относится к самостоятельному сочине­нию). Если исходить из презумпции «самые важные – самые цитируемые», то таковыми являются следующие сочинения Хрисиппа:

1) Логика. «О разуме» [«Логика»] (Περὶ λόγου), 2 кн.; «О пользовании разумом» (Περὶ τῆς χρήσεως τοῦ λόγου); «О диалектике», 4 кн.; «Диалектические определения», 6 кн.; «Об определе­ниях», 7 кн.; «О возможных высказываниях» (Περὶ δυνατῶν), 4 кн.; «Об огра­ничительных высказываниях» (Περὶ τῶν κατὰ στέρησιν λεγομένων); «О про­тивоположном» (Περὶ ἐναντίων), 2 кн.; «Введение о силлогизмах» (Περὶ συλλογισμῶν εἰσαγωγή); «О риторике», 4 кн. и др.

2) Физика. «Физические исследования» (Φυσικὰ ζητήματα); «Лекции по физике» (Φυσικαὶ τέχναι); «О мире», 2 кн.; «О сущности» (Περὶ οὐσίας), 3 кн.; «О природе», 5 кн.; «О пус­тоте»; «О движении», 2 кн.; «О частях», 5 кн.; «О душе», 2 кн.; «О влечении (Περὶ ὁρμῆς); «О судьбе» (Περὶ εἱμαρμένης), 2 кн.; «О провидении», 4 кн.; «О гадании», 2 кн.; «О богах», 3 кн.; «О Зевсе» и др.

3) Этика. «Этические исследования» (̕Ηθικὰ ζητήματα), 10 кн.; «О конечной цели» (Περὶ τέλους); «О благах» [«О благе»], 3 кн.; «Об избираемом ради него самого» (Περὶ τῶν δι̕ αὑτὰ αἱρετῶν); «О прекрасном и о наслаждении», 10 кн.; «О добродете­лях» 2 кн.; «О различии добродетелей» 4 кн.; «О страстях, 4 кн.; «О надлежа­щем» 7 кн.; «О нравственно-правильных действиях» (Περὶ κατορθωμάτων); «О том, что добродетели – это качества» (Περὶ τοῦ ποιὰς εἶναι τὰς ἀρετάς); «О законе»; «О справедливости», 3 кн.; «О согласии (Περὶ ὁμονοίας), 2 кн.; «О государстве» и др.

4) Прочее. «Об образе жизни (Περὶ βίων), 4 кн.; «Об увещании» (Περὶ τοῦ προτρέπεσθαι), 3 кн.; «О пословицах» и др. В SVF (II– III) помещено ок. 2 тыс. текстов, содержащих цитаты из соч. Х. или пересказ (как считает Арним) его мнений.

Исходя из презумпции (никем до сих пор серьезно не оспоренной), что основная масса доксографических материалов по раннему стоицизму отражает то состояние доктрины, в которое она была приведена Х., Арним следует принципу: текст, который не может быть отне­сен к определенному автору, скорее всего, принадлежит Х., – и группирует основную массу анонимных мнений под его именем (хотя во многих случа­ях расположение разделов не соответствует принятому сейчас порядку ре­конструкции стоического учения).

Учение. Х. принял школу у Клеанфа в тот момент, когда она обрела влия­ние и вместе с ним критиков – преимущественно академических. На долю Х. выпала задача проработать школьное учение и придать ему законченную форму. Природный дар систематика позволил Х. упорядочить практически все разделы стоицизма и создать нормативную догматику. Это, в свою оче­редь, позволяет рассматривать учение Х. в качестве канона, с которым сле­дует соотносить учения прочих стоиков (в т. ч. средних и поздних), и счи­тать его в большинстве отношений соответствующим той системе, которая изложена в статье Стоицизм. Фактически Х. стал вторым основателем Стои: по словам крупнейшего академического критика стоиков, Карнеада, «если бы не было Хрисиппа, не было бы и Портика» (D.L. IV 62; VII 183). Заметное у Зенона и Клеанфа влияние кинической и ионийской традиции сменилось у Х. предпочтением перипатетических элементов.

Х. признавал предложенный Зеноном порядок частей философии логи­ка–физика–этика (SVF I 46; II 43), но в учебных целях допускал схему ло­гика–этика–физика и, видимо, считал целесообразным завершать обучение теологией (SVF II 42 сл.). Он подчеркивал, что логика не орудие, а полно­правная часть философии (II 49). В гносеологии Х. предпочел описывать «впечатление» не по аналогии с отпечатком на воске (в отличие от Зенона и Кленфа), а как «изменение» (ἑτεροίωσις) души, свидетельствующее об от­ветной активности воспринимающего субъекта. Он предложил канонич­ное определения «каталептического впечатления» – «испытываемое ду­шой воздействие (πάθος), обнаруживающее само себя и то, что его вызвало (ἐνδεικνύμενον αὑτό τε καὶ τὸ πεποιηκός)», и в т. ч. связывающее его с сужде­ниями: «Сначала бывает впечатление, а затем уже – выговаривающая мысль (διάνοιαἐκλαλητική), способная выразить в слове то, что испытывается впе­чатлением» (II 52 сл.). Х. оформил стоическое учение об общих представ­лениях (ἔννοια, πρόληψις – II 33) и опыте (ἐμπειρία – II 82 сл.), лишь вчерне намеченное его предшественниками.

Диалектику Х. определял как науку «об обозначающем и обозначае­мом», или как знание истинного, ложного и того, что не является ни истин­ным, ни ложным (II 122 сл.). Формальная логика (часть диалектики, трак­тующая об «обозначаемом») была практически полностью разработана Х. как наука о соотношении «мыслимых предметностей» (λεκτά), соотнося­щихся с определенными денотатами (фактами или ситуациями) (166 сл.), а также о формах и формальных условиях истинности высказываний и умо­заключений.

«Лектон» делятся на недостаточные (незаконченные), или неполные (ἐλλιπεῖς), выражаемые только предикатом («пишет»), и достаточные (за­конченные), или полные (αὐτοτελεῖς), состоящие из субъекта и предиката («Сократ пишет», см. II 181 сл.).

Подкласс полных «лектон», именуемых высказываниями (ἀξιώματα; их смысл – заключение к наличию или отсутствию некоей предметности, т.е. «схватывание» причинных связей), составляет основу стоической силло­гистики – учения о формах и формальных условиях правильности высказы­ваний и умозаключений. Деление высказываний на простые (субъект плюс предикат – II 193 сл.) и сложные производится по формальному признаку (простое есть то, что не является частью сложного). Классификация слож­ных высказываний (II 207 сл.), способных изменять истинностную значи­мость, основана на различии между типами логического соединения:

1) им­пликация (συνημμένον) («если 1, то 2»);

2) конъюнкция (συμπεπλεγμένον) («1 и 2»);

3) дизъюнкция (διεζευγμένον) («1 или 2»).

Эмпирическая истин­ность определяется «каталептическим» критерием; логическая истинность понимается как формальная корректность логической связи.

Крайне плохое состояние источников затрудняет ответ на вопрос, как Х. решал проблему модальности (где, вероятно, учитывал разработки ме­гарских логиков). Ясно лишь, что для Х. «возможное» (тождественное «не­необходимому») есть, собственно, только «квазивозможное», гносеоло­гическая издержка в оценке всекосмической необходимости (то же самое действительно для физики). Если всякое высказывание либо истинно, либо ложно применительно к неким конкретным обстоятельствам, то все вы­сказывания в конечном счете могут быть представлены как необходимые (II 201 сл.).

Основным «инструментом» для получения нового знания является сил­логизм, терминами которого являются простые и сложные высказывания (II 231 сл.). Созданная по образцу аристотелевской силлогистики, силлоги­стика Х. имела, однако, принципиально иную цель – установить зависимость (изоморфную причинно-следственным связям в физическом мире) между смыслами, не состоящими в родо-видовых отношениях и выраженных тер­минами силлогизмов (это обстоятельство позволяет считать логику Х. пер­вой «логикой пропозиций» в европейской традиции). Силлогизмы класси­фицируются по критерию формальной корректности; формально верные и имеющие истинные посылки сводятся в конце концов к т. наз. ἀναπόδεικτοι (посылки и вывод которых не нуждаются в демонстрации).

Пять не нуж­дающихся в демонстрации фигур силлогизма представлены в виде модусов (τρόποι, σχήματα) – чистых формул, в которые может быть подставлено лю­бое содержание; импликация:

1) если 1-е, то 2-е; 1-е – следовательно, 2-е (напр.: «если стоит день, то светло; но стоит день; следовательно, светло);

2) если 1-е, то 2-е; не 2-е – следовательно, не 1-е; oтрицательная конъ­юнкция;

3) не (вместе 1-е и 2-е); 1-е – следовательно, не 2-е («не стоит вместе и день и ночь; но стоит день; следовательно, ночь не стоит»); дизъ­юнкция;

4) либо 1-е, либо 2-е; 1-е – следовательно, не 2-е («либо день, либо ночь; но день; следовательно, не ночь»);

5) либо 1-е, либо 2-е; не 2-е – следовательно, 1-е (см.: II 240 сл.).

Анализ силлогизмов – процедура, позво­ляющая установить, что: а) данное умозаключение не тождественно ни од­ной из пяти основных фигур, но б) может быть сведено к одной из них. Для этого служат четыре «правила» (θέματα) описывающие механизм редукции сложных силлогизмов к простым (II 255 сл.).

В области физики Х. систематизировал и, видимо, подверг подробной рубрикации основные темы: первоначала, элементы, пневма, всеобщее сме­шение, пустота, пространство и время, качество и состояние, движение, ми­роустроение и космические циклы, небесные явления, теология (которой Х. придавал особое значение) и т. д. Собственный его вклад – учение о при­чинности, судьбе и ответственности, а также реформа психологии, имевшие этическое приложение. Функциональное деление причин на основные, или «самодостаточные» (αὐτοτελῆ) и вспомогательные (с учетом «безличности» события или участия разумного субъекта) (SVF II 346 сл.; 976 сл.), имела целью сохранить в цепи мировой причинности место для свободного про­извола субъекта и моральной ответственности. Вероятно, с той же целью Х. ввел терминологическое различие между «необходимостью» (ἀνάγκη) и «судьбой» (εἱμαρμένη) как сочетанием внешней необходимости и свобод­ного произвола (II 912 сл.).

В психологии Х., в отличие от Зенона, считал импульсы, включая стра­сти (которые подробно классифицировал и определил – SVF III 169 сл.; 377 сл.), не следствиями ошибочных суждений, а самими этими суждения­ми (III 377 сл.), в силу чего стоическая психология приобрела законченный интеллектуалистический характер. Предельный монизм этой теории, кате­горически отрицавшей какое-либо иррациональное начало в душе, затруд­нял объяснение природы противоразумных импульсов и стал объектом кри­тики в Средней Стое.

В области этики Х. также выступил как универсальный систематиза­тор и подробно детализировал основные разделы: конечная цель, благо, зло и безразличное, добродетель и порок, страсти, «средние» и «совершенные» обязанности, право и закон, мудрость и ее носитель и т. д. Формулировки Х. в большинстве случаев стали нормой стоической доктрины (см. Стоицизм). Его разногласия с предшественниками (Х., напр., в отличие от Клеанфа, считал, что в определенных состояних добротетель может быть утрачена – III 237), по-видимому, не носили принципиального характера. Особой за­слугой Х. следует считать «космодицею», доказывающую, что благо и зло должны выступать для субъекта только как объект нравственного целепо­лагания, не являются свойством космической причинности, зависят только от решения субъекта и безусловно вменимы (II 974 сл.), а также подроб­ную разработку учения о природном праве, о всеобщем и частном законе и о «космополисе» как совершенном сообществе разумных существ (III 308 сл.). Возможно, Хрисипп одним из первых стал понимать право как совокуп­ность правил, обеспечивающих взаимосовместимость индивидуальных произволов: «В жизни каждый может добиваться всего, что считает для себя нужным, но не вправе отнимать это у другого» (III 689).

Помимо перечисленного Хрисипп занимался толкованием Гомера в духе ти­пичной стоической аллегорезы (III 769 сл.).

Фрагменты

• SVF II–III;
• Baldassari M. La logica stoica. Testimonianze e frammenti. Testi originali con introduzione e traduzione commentata. T. I–III. Como, 1985– 1986;
• Hülser K.-H. Die Fragmente zur Dialektik der Stoiker. Bd. I–IV. Stuttg., 1987–1988.

Литература

• Pohlenz M. Zenon und Chrysipp, – NGG, n. f. II, 1938, S. 173–210;
• Bréhier É. Chrysippe et l’ancien stoïcisme. P., 1951²;
• Mates B. Stoic Logic. Berk.; L. Ang., 1961²;
• Gould J.B. The Philosophy of Chrysippus. Leiden; N. Y., 1970;
• Ioppolo A.M. La dottrina della passione in Crisippo, – RSF 27, 1972, p. 251–268;
• Donini L.P. Crisippo e la nozione del possibile, – RFIC 101, 1973, p. 333–351;
• Todd R.B. Chrysippus on infi nite divisibility (D.L. VII 150), – Apeiron 7, 1973, p. 21–30;
• Frede M. Die Stoische Logik. Gött., 1974;
• Donini L.P. Fato e volontà umana in Crisippo, – AAT 109, 1975, p. 187–230;
• Glibert-Thirry A. La théorie stoïcienne de la passion chez Chrysippe et son évolution chez Posidonius, – RPhL 75, 1977, 393–435;
• Barreau H. Cléanthe et Chrysippe face au maître-argument de Diodore, – Les Stoïciens et leur logique. Ed. J. Brunschwig. P., 1978, 21–40;
• Hager P. Chrysippus’ theory of pneuma, – Prudentia 14, 1982, 97–108;
• Couloubaritsis L. La Psychologie chez Chrysippe, – ENTRETIENS 32. Aspects de Philosophie hellénistique. Vandv.; Gen.; 1985, p. 99–146;
• Bobzien S. Die Stoische Modallogik. Würzb., 1986;
• Görler W. «Hauptursachen» bei Chrysipp und Cicero? Philologishe Marginalien zu einem vieldiskutierten Gleichnis (De fato 41–44), – RhM 130, 1987, S. 254–274;
• Gardo P. La concezione dei πάθη da Zenone e Crisippo a Panezio, – StudSR 13, 1989, p. 183–195;
• Tieleman T. Galen and Chrysippus. Argument and Refutation in the De Placitis Books II–III. Utrecht, 1992;
• Idem. Chrysippus’ «On Affections». Reconstruction and Interpretation. Leiden, 2003.

А. А. СТОЛЯРОВ