ПЛУТАРХ ИЗ ХЕРОНЕИ (Πλούταρχος ὁ Χαιρονεύς) (ок. 45, Херонея в Беотии – ок.
127 н. э., там же), греческий философ-платоник, политик, историк, священнослужитель. Был слушателем платоника
Аммония в Афинах в 66 н. э. (год посещения Афин имп. Нероном, – Plut. De E, 385b), вероятно, П. тогда было 20 лет; в хронике Евсевия (apud Georg. Sync. 426, 22–23 Mosshammer) под 119 годом о нем говорится как о пожилом человеке; в том же году имп. Адриан назначил его на почетный пост прокуратора провинции Ахея. Всю свою жизнь П. деятельно участвовал в управлении родным городом, имел звание архонта-эпонима; имп. Траяном был возведен в ранг консула. С 50 лет пожизненно П.
– жрец Аполлона в Дельфах. Дома в Херонее у него был постоянный философский кружок, посещаемый друзьями и учениками, – благодаря этому своеобразному филиалу Академии беотийская Херонея стала и одним из центров платонизма в 1 в. н. э.
Сочинения. Из обширного наследия П. сохранилось ок. 100 сочинений (приблительно треть; все написаны в поздний период, после 96 н. э.) Корпус сохранившихся текстов традиционно разделяется на две части – «Сравнительные жизнеописания» и «Моралии». Это деление восходит к изданию П., осуществленному византийским монахом Максимом Планудом (1260–1310). Название «Моралии» условно – под этой рубрикой Максим собрал все, что не было биографиями: этические, философские, религиозно-мифологические и другие сочинения, посвященные широкому спектру вопросов (от политики, риторики и педагогики до изучения повадок животных). В жанровом отношении в корпусе П. представлены диалоги, трактаты, толкования, школьные «вопросы». Все 79 сочинений, входящие в состав «Моралий», имеют сквозную пагинацию (по изданию Стефана 1572 года): первое – «О воспитании детей» (1А), последнее – «О музыке» (1131а). Для понимания философских взглядов П. важны: «Платоновские вопросы», «О возникновении души согласно «Тимею»», «Об Исиде и Осирисе», «О [букве] E в Дельфах», «О дельфийском оракуле», «Об упадке оракулов», «О лике на Луне», «Можно ли научить добродетели?», «О нравственной добродетели», «О спокойствии духа», «О демонии Сократа», ряд полемических трактатов: «О противоречиях у стоиков», «Об общих понятих: против стоиков», «О том, что невозможно жить счастливо, если следовать Эпикуру», «Против Колота» и «Хорошо ли изречение “живи неприметно”?»; а также отдельные пассажи из «Застольных бесед» и примыкающего к ним «Пира семи мудрецов» (классический образец жанра «симпосия», продолжающий традиции соч. Платона и Ксенофонта). Среди утраченных сочинений П. (о которых известно из т. н. «каталога Ламприя») – едва ли не основные тексты, посвященные проблемам школьного платонизма: «О том, что, согласно Платону, у Вселенной было начало», «Где находятся идеи?», «Способ причастности материи к идеям», «О материи», «О пятой сущности», «О бессмертии души», «О чувствах», «О судьбе»
(в 2-х книгах, сохранившийся одноименный трактат неаутентичен), «О том, что в нашей власти: против стоиков», «О единстве Академии со времен Платона», «О различии между пирронистами и академиками». Несомненно, эти тексты оказали существенное влияние на последующую платоническую традицию.
Учение.
П. – представитель
Среднего платонизма (не противопоставлявший, в отличие от Антиоха Аскалонского, платоников и скептиков-«академиков»), для него главные школьные авторитеты – Платон и Ксенократ. В духе времени его платонизм вмещает элементы пифагореизма, аристотелизма и стоицизма. В логике П. принимал аристотелевскую силлогистику и учение о категориях, адаптировал отдельные элементы логики стоиков. Пифагорейские черты в учении П. (через влияние философии Ксенократа и
Евдора Александрийского) усматриваются прежде всего в метафизическом дуализме. Согласно П., есть два противоположных начала: «Монада» (Бог, истинно сущее) и «Диада», «подлежащее всего бесформенного и беспорядочного» (De def. orac. 428f; De Isid. 369c). Космогония П. целиком основана на «Тимее», на истолковании текста которого строится вся платоническая доктрина П. Сочинения «Платоновские вопросы» (Πλατωνικὰ
ζητήματα) и «О возникновении души согласно Тимею»
(Περὶ τῆς ἐν τῷ
Τιμαίῳ ψυχογονίας) П. – одни из наиболее ранних сохранившихся образцов школьной платонической экзегезы. Первое из них представляет собрание из 10 небольших рассуждений с разъяснением отдельных выражений или избранных мест гл. обр. «Тимея», а также «Государства» и «Теэтета», напр.: почему он назвал всевышнего бога и «отцом» и «творцом» всех? (ср. Tim. 28c3–4); почему линия, представляющая деления мира, о которой говорится в Resp. 509d6–511e5, разделена на 4 неравных отрезка? Почему, с одной стороны, говорится, что душа главнее тела и является причиной его возникновения (ср. Tim. 34b10–35a1; Legg. 896a5–c8), а с другой, что не рождается душа без тела (точных соответствий у Платона нет) и ум без души (Tim. 30b3–5, 46d5–6, Soph. 249a4–8), – получается тело и есть, и его нет, раз оно сосуществует с душой и возникает благодаря ей? и т. д. Для разъяснения П. выбирает то, что не понятно при первом чтении текста или то, что противоречит другим высказываниям Платона, так что его задача как комментатора – разъяснить непонятное и показать отсутствие у Платона какойлибо несогласованности, исходя из представления о целостности и истинности платоновского учения, отсюда привлечение П. материала из разных диалогов. Отличительной особенностью учебных вопросов П. было то, что он предлагал слушателям обдумать и сопоставить несколько (как правило, два) вариантов интерпретации текста и выбрать затем наилучший.
«О возникновении души согласно Тимею»
(адресовано П. своим сыновьям) представляет тот же тип экзегезы (ср. тематически близкое Plat. qu. IV) и толкует фрагмент Tim. 35a1–36b5, причем внутри комментария П. вносит дополнительную рубрикацию согласно более мелким вопросам по тексту, так что в итоге получается то же собрание «вопросов», но тематически более однородное. Здесь П. кроме систематического и лексического комментария прибегает к историко-философским экскурсам, приводя известные интерпретации (в частности, Крантора, первого комментатора «Тимея», и Евдора Александрийского). Оригинальна интерпретация П. той беспорядочной зыбкой субстанции, из которой
демиург сотворил мир: это не
материя (сама по себе не имеющая качеств, инертная и не ничему не противоположная), а некое соединение материи и неразумной злой души, которая является причиной ее беспорядочного движения; бог же сотворил душу, придав ей разум (
логос). Согласно П., Платон имел в виду именно злую душу 1) в «Тимее» под «необходимостью»
(Tim. 48a, 56c, 68e; в отличие от собственно «материи» из Tim. 50e) и 2) в «Законах» под душой, противоположной «благодетельной» душе (Nom. 896e6; ср. также Phileb. 24а и Polit.
273b). Самостоятельно существующая «злая душа»
– не характерный для платонизма элемент (был отвергнут последующей традицией, за исключением
Аттика), и у П. объясним его симпатиями к восточным культам.
Достаточно оригинально также учение, развиваемое П. в трактате «О лике, видимом на диске Луны», о тройственной структуре человека: тело, душа, ум (см. De facie 943a); П. настаивает на четком разграничении ума и души,
– таком же, какое имеет место при различении души и тела. С этим связано представление о «двоякой смерти»: первая смерть, отделение души от тела на Земле, вторая – отделение ума от души на Луне (943ab). В соч.
«О демонии Сократа» мотив обособленности ума еще более усилен – об уме говорится как о «демонии», извне приданном человеческому телу. Развиваемая П. под несомненным влиянием Ксенократа демонология (исходные положения см. в соч. «Об упадке оракулов», 416c сл.: «Есть такие существа (φύσεις), обитающие в пограничной области между богами и людьми, подверженные страстям и изменчивые...») включала определение божественного демона (δαίμων) как существующей между инкарнациями души, учение о благих и злых демонах и об отношении благих демонов и богов и пр. Особую тему составлял в рассуждениях П. вопрос о том, как демоны вещают через оракулы («Об упадке оракулов»).
Полемические произведения. Основные оппоненты платоника П. – стоики и эпикурейцы, которым П. возражал практически по всем пунктам учения, настаивая, что и те и другие философски несостоятельны, ибо не смогли выстроить логически стройную систему взглядов («противоречили сами себе»), вели жизнь, несогласную с их философией и не предложили сколько-нибудь удовлетворительного учения о боге. Из 8 сочинений П. против стоиков поностью сохранились два: «О противоречиях у стоиков» и «Об общих понятих: против стоиков»; третье, известное под названием «О том, что стоики еще парадоксальней, чем поэты», представляет краткий конспект утраченного текста. В первом из трактатов П. уличает стоиков, и прежде всего Хрисиппа, в несуразностях и противоречиях (находя их в различном порядке частей философии – физики, логики и этики; расхождении по вопросу о единстве или множестве добродетелей; о том, есть ли у добродетели и порока большая и меньшая степень, о соотношении безразличного и предпочитаемого, и т. д.), и демонстрирует несогласие поступков стоиков с их собственными теориями (П. обращается к излюбленной теме о политической деятельности и находит, что стоики не любят занимться политикой, словно эпикурейцы, а если и занимаются, то не следуют своим принципам). Хотя изложение П. страдает непоследовательностью и риторическими передержками в аргументации, его сочинение остается важным доксографическим свидетельством о содержании утраченных сочинений Хрисиппа и других стоиков. В другом сочинении, «Об общих понятиях» (написано в форме диалога «академика Диадумена» и его безымянного «товарища»), стержнем критического рассмотрения стоической философии становится гносеологическая проблема общих понятий (κοιναὶ ἔννοιαι); соответствующий стоический термин претерпевает у П. ряд переосмыслений в духе учения Аристотеля об «общепринятых положениях» (ἔνδοξα), в связи с чем у автора появляется возможность находить у стоиков все новые противоречия в этике, физике и теологии.
Против эпикурейцев П. написал ок.
10 сочинений (судя по заголовкам, известным по каталогу Ламприя), из них до нас дошли: «Против Колота»,
«О том, что даже приятная жизнь невозможна, если следовать Эпи куру» и «Хорошо ли изречение “живи неприметно”?». Первые два пред ставляют ответ П. на известное в свое время сочинение Колота «О том, что невозможно жить, если следовать учению других философов»; в нем П. с привлечением богатого историко-философского материала доказывает, что критика Колота логически противоречива и содержательно не справедлива, а некоторые философы, которых Колот критикует (напр., киренаики) и вовсе разделяют одинаковые с эпикурейцами взгляды. Третье произведение представляет собой декламацию в духе второй софистики с опровержением известного тезиса Эпикура о преимуществе аполитичной, удаленной от общественной и публичной карьеры жизни. Трактуя афоризм λάθε βιώσας как призыв к бесславию и безвестности, автор 1) высмеивает Эпикура за несоответствие философского учения и образа жизни (ведь сам он не пожелал остаться в безвестности и провозгласил свой постулат), и 2) доказывает, что скрываться от общества вредно как для больных и порочных, так и для выдающихся своей добродетелью, в заключение приводя своих слушателей к уяснению соответствий: «свет – слава – разум – жизнь» и «тьма – бесславие – неразумие – безумие – смерть»
(место для Эпикура П. отводит в последнем ряду).
Религиозно-
философские взгляды. В диалоге «О букве Е в Дельфах» (как и в некоторых других произведениях, главным персонажем в нем изображен учитель Плутарха Аммоний Александрийский) содержит аллегорические толкования традиционных имен Аполлона и интерпретацию загадочной буквы Ει (начертанной при входе в дельфийское святилище) как глагола «ты еси», – фраза, которой верующий должен приветствовать Аполлона как бога истинно существующего. Описывая природу бога, П. прибегает к языку поэмы Парменида и «Парменида» Платона:
«бог существует вне времени, от века неподвижно, неизменно, ничего нет ни раньше него, ни позже него, ни будущего, ни минувшего, ни старше, ни моложе его, но будучи единым, он вечно наполнен одним настоящим, и только оно есть реально сущее (De E, 393а7–b2). В другом «дельфийском» диалоге, «Почему божество медлит с воздаянием» (Περὶ τῶν ὑπὸ τοῦ θείου βραδέως τιμωρουμένων), рассматривается вопрос о божественном Промысле, справедливости и неотвратимости наказания. В диалоге проводится мысль о том, что примеры безнаказанности некоторых преступлений («медлительность богов») или несчастья праведников отражают неосновательное понимание сложного вопроса. Боги постоянно наказывают и поощряют, но действие это разворачивается как в истории, так и в вечности, в мире умопостигаемом, а последнего мы не знаем. Бог, карая не немедленно, устанавливает истинные мотивы преступления, избавляет от жестокости тех, кто жаждет отмщения, дает возможность сделать что-то хорошее за время оставшейся жизни и испытать муки совести, что уже является наказанием; бессмертная душа после смерти продолжает страдать, ведь если она не искупила вину и не была наказана при жизни – она страдает вдвойне и втройне, кроме того, за нераскаявшихся страдают их потомки, и «наказание длится, пока страсти не будут искуплены страданием и болью»
(565b6–7). О том, как именно страдают души после смерти, П. излагает в подробном «видении Феспесия» (гл. 22– 33) – притче, аналогичной «видению Эра» из «Государства» Платона (Resp. X); П. также использует аргумент о переселении душ (
метемпсихозе), понимая внедрение их в неразумных животных как род наказания. В сочинении «Об Исиде и Осирисе» П. предлагает аллегорическую интерпретацию египетской мифологии с привлечением языка зороастрийской религии и своей версии демонологии (Тифон, Гиганты, Титаны трактуются как злые демоны).
Небольшой трактат П. «О суеверии» посвящен критике атеизма (ἀθεότης) и суеверия (δεισιδαιμονία) как двух отклонений от правильного отношения к богу и религиозным вопросам. Причину их появления П. видит в необразованности и невежестве, а разницу объясняет причинами психологическими: атеистами становятся люди с душой упрямой и неподатливой, а суеверными – наоборот, робкие и чувствительные (De superst. 1). Понимание П. суеверия как вида безбожия нетривиально и отлично, напр., от мнения Цицерона, который считал суеверие искаженной формой религиозности (Cic. Divin. II 148).
У П. были также сочинения, посвященные истории культ а и разъяснению некоторых старинных обычаев. В «Греческих вопросах» П. объясняет, «Почему вестнику запрещается входить в святилище героя Окридиона на Родосе» (27), «Почему жители Тенедоса не допускают флейтистов в храм Тена и почему в этом храме наложен запрет на имя Ахилла»
(28), и т. д. Очевидно, интерес к подобным предметам объясним жреческими обязанностями самого П., ср. ряд вопросов из трактата «О букве Е в Дельфах»: почему воздвигают две статуи Мойры, хотя Мойр три; почему женщинам нельзя обращаться к оракулу и в чем смысл треножника и т. п.,
– которые «зовут наблюдать, слушать и рассуждать на эти темы».
Этико-
политические взгляды. Аристотель как главный авторитет и стоики как главные оппоненты – отличительная черта этических работ П. Следуя Аристотелю, П. все же исходил из традиционного платонического понимания цели жизни как «уподобления богу», достигаемому через упражнение в добродетели (преимущественно теоретической). В соч.
«О нравственной добродетели» П. критикует стоиков за отрицание неразумной части души, в «Об общих понятиях» – за отрицание внешних и телесных благ и понимании их как «безразличных» для счастья. Стержнем этических воззрений П. были понятия «образованности»
(παιδεία) и «гуманности» (φιλανθρωπία) – центральные также и для биографического цикла, дополняющего теоретические трактаты по этике, по сравнению с нравственной добродетелью добродетель социальная, или гражданская (πολιτικὴ ἀρετή) – завершающая ступень.
Главной целью политической деятельности, по П., является нравственое благо, и в этом он последователь аристотелевской линии в практической философии. Трактат «Наставления о государственных делах», по существу, является руководством для начинающего политика, в нем П. указывает, что решение заняться государственными делами должно проистекать из разумного выбора, а не из 1) тщеславия,
2) задора, 3) недостатка в иных занятиях или 4) в надежде на обогащение и наживу. Для успеха необходимо знать нрав сограждан, что «народ любит и чем его удобно увлечь». Когда заслуженная слава и народное доверие дадут ему силы вести за собой других, тогда можно пытаться исполнить задачу политика: изменять общественные нравы к лучшему, «пересоздавать природу народа». Сам общественный или политический деятель должен вести нравственный образ жизни, и в частности, не позволять друзьям и близкому окружению влиять на него с целью нарушения закона (П. предостерегает:
«права дружбы должны кончаться там, где вопрос стоит о законе, справедливости и государственной пользе, иначе беда будет большая и общая»). Эти положения у П. обильно иллюстрированы примерами из истории.
Наибольшую славу П. принесли его т. н. «Сравнительные жизнеописания» – «философско-психологические этюды на материале политической истории» (Аверинцев 1973, с. 257); каждый этюд состоит из трех частей: биографии греческого политика, биографии римского политика и заключительного резюме – сравнения двух характеров. В частности, П. сопоставляет жизнеописания Солона и Публиколы, Перикла и Фабия Максима, Александра и Цезаря, Лисандра и Суллы, Агесилая и Помпея, Демосфена и Цицерона и мн. др. На богатейшем конкретном историческом материале П. демонстрирует, что стоит за отвлеченным понятием «моральный идеал» и насколько справедлив тезис о том, что рождение и жизнь человеку даны богом для славы и известности (De lat. viv. 1129f8).
Соч.:
Plutarchi Moralia. Rec. C. Hubert. Lipsiae, 1938.
Plutarch. Moralia. Ed. H. Cherniss et al. Vol. I–XV. Camb. (Mass.) (LCL); Plutarch’s De Iside et Osiride. Ed. with introd., tr. and comm. by J. G. Griffi ths. Camb., 1970; Рус. пер.:
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 3-х т. М.,
1963–69. О происхождении мировой души согласно «Тимею» Платона (пер. с нем.), – Браш М. Классики философии. Т. 1. СПб., 1907, с. 378–422;
Плутарх. Сочинения. Пер. С. Аверинцева, М. Ботвинника, Я. Боровского, Н. Брагинской, М. Гаспарова. М., 1983;
Плутарх. Исида и Осирис. К.,
1996
(переизд. пер. Об Исиде и Осирисе, О «Е» в Дельфах, О том, что пифия более не прорицает стихами; Почему божество медлит с воздаянием), О первичном холоде. Пер. И. Д. Рожанского,
– Философия природы в Античности и в Средние века. Ч.
I. М., 1998, с.
81–100; Застольные беседы. Отв. ред. Я. М. Боровский, М. Л. Гаспаров. Л.,
1990; О любопытстве. Пер. Н. В. Брагинской,
– Плутарх. Сравнительные жизнеописания, трактаты и диалоги. М., 1997; Хорошо ли изречение «Живи неприметно»? Пер. Э. Юнца, –
ВДИ 1998, 4.
Лит.:
Einarson B., De Lacy P. The Manuscript Tradition of Plutarch Moralia 548a– 612b, –
CPhil. 46, 2, 1951, p. 93–110;
Einarson B., De Lacy P. The Manuscript Tradition of Plutarch Moralia 523с–547f, –
CPhil. 53, 4, 1958, p. 217–233;
Jones C. Towards a Chronology of Plutarch’s Works, –
JRS 56, 1–2, 1966, p. 61–74;
Babut D. Plutarque et le stoïcisme. P., 1969;
Dillon J. The Middle Platonists. L., 1977, 1996
2;
Brenk F. E. In Mist Apparelled: Religious Themes in Plutarch’s Moralia and Lives. Leiden, 1977;
Deuse W. Untersuchungen zur mittelplatonischen und neuplatonischen Seelenlehre. Wiesb., 1983, S. 12– 61;
Hershbell J. P. Plutarch’s De animae procreatione in Timaeo. An analysis of structure and content, – ANRW II, 36. 1, 1987, p. 235–247;
Mossman J. (ed.). Plutarch and His Intellectual World. L., 1987; Aspetti dello stoicismo e dell’epicureismo in Plutarco. Atti del II convegno di studi su Plutarco, Ferrara 2–3 aprile 1987. A cura di I. Gallo. Ferrara, 1988;
Swain S. Plutarch: Chance, Providence, and History, –
AJP 110, 2, 1989, p. 272–302; Plutarco e le scienze. Atti del IV Convegno Plutarcheo..., Gen.; Bocca di Magra, 22–25 Aprile. A cura di I. Gallo. Genoa, 1992;
Hershbell J. P. Plutarch and Stoicism, – ANRW II, 36, 5, 1992, p. 3336–3352;
Idem. Plutarch and Epicureanism, – Ibid., p. 3353–3383; Estudios sobre Plutarco: Aspectos formales. Actas del IV Simposio espanol sobre Plutarco, Salamanca 26 a 28 de Maio de 1994. Madrid, 1996;
Schoppe C. Plutarchs Interpretation der Ideenlehre Platons. Münst. 1994;
Brenk F. E. Relighting the Souls: Studies in Plutarch, – Greek Literature, Religion, and Philosophy, and in the New Testament Background. Stuttg., 1998; Papers of the Fifth Congress of the International Plutarch Society. Ed. L. van der Stockt. Leuven, 2000; La biblioteca di Plutarco. Atti del IX Convegno plutarcheo (Pavia, 12–15 giugno 2002). A cura di I. Gallo. Nap., 2004;
Hirsch- Luipold R. (hrsg.). Gott und Götter bei Plutarch. Götterbilder–Gottesbilder–Weltbilder. B., 2005;
Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973;
Егоров И. А. Плутарх Херонейский как оригинальный мыслитель. Его учение о бытии,
– Проблемы бытия и познания в истории зарубежной философии. М., 1982.
М. А. СОЛОПОВА
