АНАТОЛИЙ (̕Ανατόλιος) (3 в. н.э.), философ-платоник пифагорейской ориентации, «считавшийся вторым после Порфирия» (Eunap. V. Soph. V, 1, 2), учитель Ямвлиха. Начиная с Целлера принято отождествлять этого А. с автором сочинения «О декаде и числах внутри нее», а также с товарищем и соучеником Порфирия, которому тот во время пребывания в Афинах (ок. 250) посвятил свои «Гомеровские вопросы» (ZELLER III. 2, S. 678).
По предположению ряда исследователей (Grant 1971, p. 141–142; Dillon 1987, p. 867), Анатолий, учитель Ямвлиха и автор трактата «О декаде», может быть тем же лицом, что и упоминаемый Евсевием александрийский философ Анатолий, впоследствии ставший епископом Лаодикии (Eus. Hist. Eccl. VII 32, 6–10). Последний не только был знатоком аристотелевской философии, риторики и естественных наук, но и отличался особым интересом к астрономии и математике. По сообщению Евсевия, ему принадлежит соч. «Об определении дат Пасхи» (сохранилось в виде отрывков у Евсевия (Hist. Eccl. VII 32, 14–19) и в лат. пер.: Liber Anatolii de ratione Paschali, – PG 10, 207) и «Введение в арифметику» в 10 кн., среди которых, возможно, был и трактат «О декаде» (Hultsch 1894, S. 2074; Heiberg 1901, p. 27–41; Grant 1971, p. 141). О жизни этого А. (ум. ок. 282) известно следующее: он родился в Александрии, занимал там должность сенатора и был одним из известнейших преподавателей философии Аристотеля. В 262–263, после захвата Александрии римлянами, он перебирается в Кесарию Палестинскую, где епископ тамошней церкви Феотекн рукополагает его во епископы и назначает своим преемником. Некоторое время они совместно управляют Кесарийской церковью, пока в 274 (по уточненной датировке Дж. Диллона) А. не уезжает в Лаодикию, чтобы по желанию местной паствы стать там преемником умершего епископа Евсевия.
Вероятно, во время своего пребывания в Кесарии А. возобновляет преподавание философии (Dillon 1987, p. 867) и, возможно, открывает в городе собственную философскую школу, где в начале 70-х у него учится молодой Ямвлих. Впоследствии А. мог посоветовать своему ученику отправиться в Рим к Порфирию, с которым был знаком по годам совместного обучения в Афинах у ритора Лонгина. И хотя вопрос об идентификации двух Анатолиев – философа-пифагорейца и христианского епископа – до сих пор остается открытым, все большее число ученых склоняется к их отождествлению (Grant 1971, p. 141; Larsen 1972, p. 37–38; Hadot 1984, p. 258).
Единственное известное философское произведение А. – трактат «О декаде и числах внутри нее» (Περὶ δεκάδος καὶ τῶν ἐντὸς αὐτῆς ἀριθμῶν), фрагменты которого сохранились также в составе «Теологуменов арифметики», долгое время приписывавшихся Ямвлиху, – представляет собой не столько изложение оригинального учения, сколько суммирующий обзор традиционной для того времени пифагорейской литературы. Издатели (Hultsch, 1864; Heiberg, 1900) отмечают множество почти дословных параллелей между трактатом А. и сочинениями пифагорейцев 1–2 вв. н. э. Теона Смирнского, Никомаха из Герасы и Модерата. Например, А. подобно Никомаху объясняет научный характер (ἐπιστημονικόν) пифагорейской арифметики тем, что объекты, которые она исследует, являются вечными, нематериальными и неизменными; и так же как Теон сравнивает единицу с «единым, умопостигаемым богом, не имеющим возникновения, прекрасным и благом самим по себе» (29, 19–21 Heiberg). В целом содержание трактата «О декаде» сводится к рассмотрению математических свойств чисел первой десятки и разъяснению тех многочисленных эпитетов, которыми их наделяли пифагорейцы. Так единица, по словам А., именуется «родительницей», «умом», «бытием» и «причиной»; двоица – «дерзанием», «мнением», «движением», «равенством»; троица – «благоразумием», «соразмерностью», «совершенством» и т. д. А. поясняет, что подобные эпитеты присваивались пифагорейцами на основании сходства, которое они усматривали между числами и определенного рода вещами. Так, называя единицу «родительницей» и «причиной», они имели в виду, что та подобно первопричине всего сущего выступает началом всякого числа. Точно так же двоица именовалась у них «равенством» из-за того, что подобно среднему термину (μεταίχμιον), сочетающему в себе свойства двух противоположных вещей, могла рассматриваться как промежуточная ступень между множеством, представимым в виде 3, и единством, представимым в виде 1. Действительно, если единица при сложении с единицей становится больше чем при умножении на единицу (1 1 > 1 × 1), а остальные числа, начиная с тройки, при умножении на самих себя становятся больше, чем при сложении с самими собой (3 3 < 3 × 3), то двойка и при сложении, и при умножении увеличивается одинаково (2 2 = 2 × 2). Поэтому 2 есть как бы «мать» всех чисел, трансформирующая единство в числовое множество (Theol. arithm. 10, 10–11, 11). Приводя все эти примеры, А. не объясняет, чем может быть вызвано подобное сходство чисел с вещами: случайностью или тем, что числа являются прообразами и производящими причинами всего сущего. В результате перечисляемые им соответствия оставляют впечатление надуманности и произвола, что дает повод некоторым исследователям расценивать трактат «О декаде» как шаг назад по сравнению с более ранними сочинениями Никомаха или Модерата (O’Meara 1989, p. 25).
Сочинения
Изд. «Теологуменов арифметики» см. в лит. к ст. «Ямвлих».
Словари и энциклопедии
Литература
С. В. МЕСЯЦ